До Луны и обратно

30. Второго шанса может и не быть

Ужасное чувство - боязнь собственных генов. Таких маленьких и пугающих своим могуществом одновременно. Хотя бы: когда он нервничает, поджимает губы. Точно так делал и его отец - незнакомец, подаривший сыновей восемнадцатилетней Клэр. Иногда становится не по себе: а вдруг однажды в Николасе проявится что-то, что было присуще и ему? Гены - насмешка природы.

Вот и сейчас он поджимает губы, идя вслед за помощником шерифа по длинному узкому коридору, где невольно вспоминает Элл и её клаустрофобию. Даже ему здесь некомфортно.

- Мы изучили видеозаписи ваших соседей и обнаружили кое-что.

Помощник шерифа, достаточно молодой на вид офицер, открыл не до конца дверь, пропуская через создавшуюся «щель» Николаса в один из кабинетов.

Да, давненько он не посещал подобные места. Было время, когда они с Шенноном не вылезали из отделения. Угон машин, наркотики... Ощущение, как будто это было в другой жизни или частью фильма, в котором он когда-то снимался. Как же круто может измениться жизнь!

Однако, тот факт, что теперь Николас здесь не в качестве подозреваемого - всё равно не греет.

- Посмотрите, это было зафиксировано в день отключения камер. Видите машину? - указал парень на серебристый внедорожник. - Она же была замечена неподалёку в ночь, когда стреляли в вашу подругу.

Николас попытался сосредоточиться на картинке и сначала даже подумал, что у него паранойя.

- Вы узнаете эту машину? - заметив как Леви свел брови на переносице, спросил офицер.

- Я могу ошибаться, но...

Дата их свидания с Элл и дата отключения камер в доме совпадала, Николас нахмурился ещё сильнее. Голова болит. Бессонные ночи и стресс дают о себе знать.

Он не спал - просто лежал с закрытыми глазами, думая о ней. Николас не помнил, чтобы с ним раньше было что-то подобное. Да, он был очарован девушками не раз, но чтобы так... Странно, раньше его большая кровать казалась ему удобнее, давала возможность иметь личное пространство (которого с каждым днем становилось всё меньше и меньше), и Николас не любил делить её с кем-либо другим. Так почему теперь этот его символ свободы и независимости вызывал лишь чувство одиночества?

Неужели, это любовь? Сердце его было не на месте, оно рвалось к Элли, его Элли... ему так нравилось произносить это в своей голове.