Блики на водной глади

Вишневый коктейль

Горячий солнечный свет, проходя через призму глаз дома, обволакивал две фигуры. Они сидели на большом сером диване, смотря друг другу в глаза, будто пытаясь что-то узнать. Марин плохо помнит, что вчера было, но определенно точно уверен, что переборщил со снотворным. Парень часто принимает подобное и иногда перебарщивает, после чего наступает неприятная фаза тошноты и головной боли. Это чувство узнаваемо из тысячи, но когда он успел принять снотворное?
-Эй, что было вчера? Ничего не помню... -Даммерт сдвинул рыжие брови, с намеком посмотрев на оппонента.
-Ммм, ты просто отрубился. Может переутомился? - Андрей чувствовал себя угнетенно, под прожигающим взглядом, но все же сумел выдавить легкую улыбку.
-А ты не видел, я не принимал ничего странного? - сделав акцент на последнее слово, парень сощурил глаза, сделав взгляд голубых глаз еще более зловещим, отчего Чернова будто ударило молнией. Неужели хищник и жертва поменялись местами? Блондин не знал что ответить на скрытые угрозы, но выбора не было и, закусив губу, он состроил невинное лицо:
-Не понимаю, о чем ты, - внешне Андрей выглядел спокойно, но внутри бушевал шторм. За невинной улыбкой скрылось целое море негодования и сожаления: "Почему я не убил его?", "Как он догадался?", "Если он что-то узнает - мне пиздец!".
В это же время Марин выглядел крайне злобным снаружи, но сильно сомневался в своей душе. Может ему просто кажется, что он принимал снотворное, а на самом деле это просто акклиматизация? Он вчера сильно переутомился, да к тому же все эти жуткие сны не давали покоя. Андрей был просто дружелюбен к нему, а Даммерт заснул в чужом доме и прямо сейчас обвиняет его гостеприимство! Наверное, Чернов так волновался о состоянии гостя, что уснул прямо рядом с ним!
Марин тряхнул головой, отгоняя все мысли:
-Ладно, прости, скорее всего это из-за климата. Не принимай близко к сердцу, я не хотел ничего плохого.
-Да нет, пустяк! Ты нормально себя чувствуешь? - Андрей и не мечтал, что все так чудесно обернется! Он был также счастлив, как тот парень, что опоздал на работу из-за пробки и стал единственным выжившим в аварии на его работе!
-Все норм, наверное стоит сходить искупаться и все пройдет. Может покажешь какой-нибудь пляж? - все еще размышляя о произошедшем, Даммерт чувствовал ноющую вину в сердце. Он устало потер виски и запрокинул голову, опустив взгляд на оппонента.
-Ты обратился по адресу! - Чернов, еще немного нервный, резко вскочил с дивана, удовлетворенно похлопав себя по бокам, - Но нужно заскочить в отель. У тебя же там вещи?
-Точно подметил, - оттолкнувшись от спинки дивана, рыжий встал и направился вслед за хозяином дома, прихватив на столе свою пачку сигарет.
Горячий воздух, который казалось бы должен подниматься от земли, давил на прибрежный городок, делая улочки еще теснее. Средь городских стен гулял охлаждающий ветерок, несущий за собой вскрики чаек, вой торговцев-зазывателей и треск цикад. Движение, динамика, суматоха изо дня в день. Каждый день здесь не похож на своего предшественника, но при этом повторяет его. За эти 24 дня дождь шел лишь несколько раз, даря отдых всему сущему в этом южном краю. Наши герои, хотя, нет. Они уже стали ТВОИМИ героями, ходящими ежедневно на пляж, рассказывающими друг другу шутки, выпивающими в барах и курящими на пустых вечерних улицах. Андрей уже успел позабыть о голоде, что не могло не радовать. Он наслаждался каждым прожитым днем, вставал с зарей и шел будить любящего поспать до обеда Марина. Его нутро медленно, но верно становилось более живым, более человечным.
На 24 день после приезда телефон Марина отозвался звонком с неизвестным номером из Германии. В баре, где они с Андреем сейчас находились, было несколько шумно, но голос в трубке был отчетливо слышен даже сидящему рядом блондину:
- Hallo?
-Hallo, ist das Marin Dammert?
-Ja, ich höre dir zu.
-Dein Empfangsgroßvater ist sehr krank, wir versuchen unser Bestes zu geben, aber du musst ihn sehen, - женский голос в трубке заставил рыжего вскочить с места и начать ходить кругами подле барной стойки.
-Ja, ich werde den ersten Flug nehmen! Auf Wiedersehen!
Марин в спешке положил трубку, замер на пару секунд и продолжил ходить туда-сюда под пристальным взглядом Андрея и безучастным бармена. Дед его единственный и самый любимый близкий человек.
-Эй, что-то серьезное случилось? - рыжий встретился глазами с обеспокоенным взглядом, будто светящихся в темноте глаз Чернова, - Я могу чем-то помочь?
Даммерт сел на барный стул, поставив одну руку на локоть, а второй залпом допив коктейль. Алкоголь с разжигающей мятой немного ослабили волнение и он смог мыслить здраво:
-Дед, он...в плохом состоянии. Мне нужно взять рейс и лететь к нему. Я боюсь, что все может плохо кончиться, - рыжий достал из кармана ключи от номера и машины, - Не подведи меня!
Он, шумно звякнув холодным металлом, передал вещи в ладони блондину, а сам зашел на сайт авиакомпании, чтобы взять билет.
-Ты, ты хочешь прямо сейчас улететь?! Ты не должен спешить так и...- Андрей оборвал себя на полуслове, сжав персиковые губы. "Я не хочу отпускать его, вдруг что-то случится, что я тогда буду делать с его вещами и машиной?", но это были лишь отговорки для самого себя, ведь юноша не хотел признавать свою эгоистичность.
-Рейс в 23:05, успеваю! - обернувшись на оппонента, Марин будто прочел его, как открытую книгу. Он улыбнулся, протянул руку и добавил, - Я вернусь, обещаю!
Чернов хотел было ответить на рукопожатие, но его тело само двинулось вперед, в объятия рыжего. Не прошло и секунды, как блондин отодвинулся и похлопал друга по плечу:
-Поторопись уж! - пробубнил, потирая покрасневший кончик носа с россыпью веснушек и переводя взгляд на бармена, - Повторить...
Так Андрей просидел в баре до самого закрытия, размышляя над тем, как цвет вишнево-кровавого коктейля похож на его душу. Темная, густая, покрытая хлопьями бордовой пены, в которой меркнет любой солнечный луч, тонет, забывается, становится пленником в бездонном холоде со льдом и ароматом вишни. Такая же приторная и сладкая, с первого взгляда, но такая багряно-вязкая и опьяняющая, как непентес.
Улицы все так же пустовали. Ни души, ни огонька, даже та мерцающая лампа, под которой они с Марином привыкли затягиваться, перегорела и теперь молча осматривала окресности, возвышаясь в бесконечное черное небо.
Город спал, спало море, но Чернов не спал. После 10 минут вглядывания в пустоту своего собственного дома, он вдруг почувствовал знакомое неприятное ощущение - голод. На этот раз все было по-другому: голод накатывал волна за волной с небывалой скоростью, разрушая все допустимые и недопустимые границы, уничтожая на своем пути все. Парень даже не успел опомниться, как его повалила на пол судорога и рвотные позывы. Все происходило слишком быстро, нарастая и не собираясь останавливаться. Раньше не было такой сильной ломки, доводящей до пены изо рта, ломая кости, заставляя кричать от боли и биться в конвульсиях, заставляя судорожно хватать ртом воздух, ценя каждый глоток, как великое сокровище. Скребя ломающимися в кровь ногтями деревянный пол, Андрей, просивший раньше о еде, сейчас мог просить только о смерти. Он уже не мог здраво мыслить, когда упал в обморок от болевого шока - защитная реакция организма.

Марин считал каждую минуту, даже во время пересадки и вот он наконец здесь, выходит из такси прямо напротив больницы и сразу входит в заполненное приглушенной дымкой света помещение. Дрожащей рукой заполняет бланки и вместе с лечащим врачом направляется по темному, выложенному плиткой коридору к палате деда.
/дальше персонажи говорят на немецком, но я буду сразу писать на нашем великом и могучем, тк сноски бесят и меня и вас/
-Как он? - проведя рукой по рыжему ершику волос, спросил вполголоса, - Он и не из такого дерьма выбирался...
-Мы делаем все возможное, но с инфарктом не шутят... Боюсь, ему осталось несколько дней. Хорошо, что вы прибыли вовремя...
От услышанного Даммерт едва не захлебнулся, сухой ком встал поперек горла, а диафрагму сдавило. "Как же так?!".
Бесшумная белая дверь отворилась, как пасть глубоководного удильщика, дыхнув мрачной атмосферой на гостей. Комната оказалась небольшой, но вполне вмещала троих человек, аппараты и предметы мебели. Под окном располагалась скрипучая пружинистая койка, на которой с полуприкрытыми глазами лежал худощавый седой старик с большими ушами. Марин, присев на колени рядом с койкой, взял старика за руку, прижав ее к собственному лбу:
-Прости, прости меня, дедушка...меня не было рядом, когда тебе было так плохо, я...- но его перебил еле слышимый сухой голос, отдающий журчаньем древнего водопада.
-Ты не виноват, не нужно винить себя... Послушай лучше меня. Я взял тебя к себе совсем зеленым и ты вырос в такого прекрасного юношу..!
-Что ты такое говоришь? - из глаз рыжего потекли слезы, но он улыбнулся, как маленький мальчик, который не понимает, как устроен этот мир, - Неужели ты собрался...умирать? Это же не так, ты посмотри на себ..
-Я не чувствую ног, Марин. Я знаю к чему это идет.
Рыжий сжал руку деда, услышав эти слова. Он не мог сдержать поток слез, льющийся из самого сердца.
-О чем это я, ах да...Марин, мальчик мой, запомни одну очень простую и важную вещь - если ты хочешь сделать что-то, то делай сейчас. Пусть это будет наперекор другим, а если нужно будет прыгнуть выше головы - прыгай еще выше, чем нужно! Никогда ни о чем не жалей, не жалей себя и других, ведь это погубит тебя. Ты должен быть сильным, сильнее чем этот мир, пока ты один, но когда-нибудь ты найдешь человека на чье плечо сможешь опереться, а потом он опрется о твое. Марин, я много чего не успел увидеть за свою жизнь, но обещай, что обгонишь деда и посмотришь весь мир, что обойдешь его вдоль и поперек, а я буду там, наверху, следить за твоими успехами.
Марин слушал внимательно, каждое слово отпечатывалось в его голове, как на манускрипте, заполняя опустевшую душу, пробирая до дрожи, отзываясь гулом в ушах.
-*кашель* Ты ведь встретил кого-то там, да? Кхе-хе, я давно приметил, что ты не остаешься где бы то ни было больше недели...живи счастливо и с гордостью носи свою фамилию, подняв нос с солнцу, Марин...- каждое слово становилось тише и тише, будто кто-то намеренно перемещает ползунок звука ближе к нулю, к zero, к точке невозврата, пока голос старика в конец не затих, а глаза не закрылись.