Проснись и пой

3 глава

Следующим утром Сосновое Деревце в автобусе так и не появился. Место рядом с Биллом занял грузный мужчина лет сорока, и всю дорогу до работы Сайфер посвятил самовнушению: ну, подумаешь, проспал, опоздал. Ему-то какое дело?

Тоже мне, проблема, подумал он в пятницу, буравя негодующим взглядом сидящую рядом девчонку лет пяти. Девчонка самым бодрым образом болтала в воздухе ногами, не достающими до пола, озиралась по сторонам и явно понятия не имела о душевных терзаниях незнакомого и мрачного, как зачётная неделя, мужчины. Ну, не напускает это бледное недоразумение слюней ему на плечо. И что? Переживёт. Билл тоскливо вздохнул и пересел на сиденье напротив, уступая место матери девчонки, после чего мстительно сгрыз у пятилетки на глазах всю пачку приготовленного для Соснового Деревца печенья.

В воскресенье он не выдержал и пробил в социальной сети всех Пайнсов этого города. Своего загадочного Д. так и не отыскал, зато обнаружил на одном из первых по популярности мест Мейбл Пайнс, чьё сходство с потерянной инфузорией-туфелькой бросалось в глаза настолько, что никаких сомнений в их родстве не оставалось. В конечном итоге, Билл обнаружил на странице девушки и фотографии её, как оказалось, брата. По крупицам информации выяснилось, что Сосновое Деревце зовут Диппером, что глаза у него карие, что под мешковатой курткой он ровно такой же щуплый, каким Билл его и представлял, и что живёт он с сестрой, учится в университете, кампус которого находится как раз на конечной остановке того самого автобуса, что улыбается очаровательно и чуть неловко, а ещё: что извечный недосып у Диппера Пайнса, судя по кругам под глазами на каждом фото, — состояние не только тела, но и души.

Когда в следующий понедельник Сосновое Деревце зашёл в автобус, Билл впервые обернулся к нему и расплылся в дружелюбном оскале. Он, в общем-то, не строил иллюзий насчёт собственного умения улыбаться: даже ко всему привычная Пироника, его лучшая подруга и заместитель, не реже раза в неделю грозно цыкала на его улыбки и грозилась вызвать экзорциста. Только пацан, к чести своей, не стушевался. Едва заметно напрягся, однако, на мгновение замешкавшись, робко улыбнулся в ответ и занял своё законное место.
Это было несомненным шагом вперёд. Однако Билл понял ещё кое-что: причину, по которой его Сосновое Деревце отсутствовал целых два рабочих дня. Так неживописно можно было выглядеть разве что после болезни, да и носом это ходячее недоразумение шмыгало весьма красноречиво. Зато шарф теперь был на нём. Как и шапка. Абсолютно отвратительного болотного цвета и выглядящие так, словно пережить им пришлось не только Вторую, но и Первую Мировую, но теперь — были.

Вот ведь моль бледная, раздражённо думал Сайфер, путаясь пальцами в мягких кудряшках ниже дурацкой шапки. Мелочь тщедушная, сонное одноклеточное. Кому он говорил шарф надевать? Кому, а?

Этим же днём, затянув обеденный перерыв на полтора часа и сорвав тем самым очередное очень-важное-но-мне-вообще-то-без-разницы совещание, Билл вернулся на работу с целой охапкой цветастых пакетов и тут же, не затягивая, выцепил Пиронику в свой кабинет. Ткнул ей под нос телефон с сохранённой фотографией Соснового Деревца и, безапелляционно заявив «Помоги выбрать», вывалил содержимое пакетов себе на стол.

— Псих отбитый, — с явным восхищением присвистнула его зам. — Лучше бы цветов купил.

С выбором она, тем не менее, подсобила. И следующим же утром сверток с новенькими шарфом, шапкой и перчатками отправился мирно посапывающей Сосне в рюкзак. Туда же прикрепилась очередная записка:
«Увижу без них — выдеру.
А эту свою болотную мерзость сожги».

Днём позже он получил возможность своими глазами убедиться, что подаренный комплект Дипперу невероятно к лицу. А увидев ещё в окно, как это симпатичное недоразумение, дожидаясь подъезжающего автобуса, жуёт печенье из очередной подсунутой накануне пачки, Сайфер едва не скончался от острого приступа самодовольства.