Три Жизни, Три Мира. Личный дневник. Книга 1.

Пролог

В Марте буйно разрослась зелень, в Апреле небо пестрело Иволгами. За Восточным морем, в пышном цвету, протягиваются Десять Миль персиковых садов.

Небесный клан (Jiuchongtian -девяти небес) и клан Девятихвостых лисиц из Цинцю вскоре должны будут заключить союз. Дни сменяли друг друга за обсуждениями между старейшинами кланов. Наконец, в один из первых дней года, после двухсот двадцати трех лет напряженных обсуждений, решение было принято.

Как раз в сезон цветения персика, тщательно выбранная дата пришлась на позднюю весну.

Теми двумя, кто наконец-то сыграет свадьбу после всех злоключений, длящихся более двух сотен лет, были никто иные как Наследный Принц Девяти Небес Е Хуа и Королева Цинцю - Бай Цянь.

Мир давно ждал, чтобы отпраздновать эту новость. Следуя старому Таньцзюнянскому стилю, большинство предсказывали беспрецедентную экстравагантность, в этот счастливый для пары день. Величественность фасадов должна была показать царственность Таньцзюня.

Тем не менее, когда огромная процессия жениха появилась на берегу озера Ваншэн на горе Юзэ, чтобы войти в Цинцю, Мигу Сяньцзюнь, который ждал на другой стороне озера с полотенцем в руке, подумал, что, возможно, он недооценил Тяньцзюнь.

Свадебная процессия не была величественной. Она была чрезмерно величественная.

Мигу Сяньцзюнь всегда был на стороне Бай Цянь; в Цинцю он был удостоен некоторой репутации. Было кое-что, о чем он, естественно, был осведомлен, будучи давним местным жителем в этом королевстве.

По традициям Небесных, жених не должен был сам приходить за своей невестой. Эта ответственность возлагалась на старейшину.

Мигу полагал, что Мо Юаня можно рассматривать как старшего брата Е Хуа. В этом случае было совершенно разумно, что он, будучи выдающимся божеством большого клана, пришел со свадебной процессией за невестой брата.

И когда великое божество отправилось в путь, его должен был сопровождать кто-то высокопоставленный, но не настолько же! Казалось, что человек, ответственный за судьбу человечества, тот, для кого чернила были подобны пище и воздуху, подобно Южному императору Долголетия [1], Сымин Синьцзюнь, следовал за ним, что также считалось вполне разумным.