Чонгук-хён

11

  Несмотря на весьма откровенные дружеские подколы, вечер в кругу друзей проходит весело и непринуждённо. В конце концов Юци притаскивает на вечеринку Шухуа, аргументируя это тем, что «чего это я одна девчонка буду», и Чонгук просто рад, что с ними нет Соён, которая, похоже, и впрямь его не выносит, да и он к ней тёплых чувств не питает. Шухуа говорит на корейском хуже, чем Юци, но всё понимает и просто улыбается. Она ведёт себя дружелюбнее, чем в первые встречи, вероятно, Юци попросила её быть милой, но это неважно, потому что Чонгук счастлив.
Чонгук реально счастлив, обнимая Юци и смеясь с друзьями, поглощая домашнюю пиццу, заботливо приготовленную растроганной мамой перед самым его отъездом, потому что Чонгук улетает через два дня. Близится конец августа, и Чонгуку нужно ещё обустроиться в Токио у дяди, найти универ, познакомиться с городом поближе и получить учебники. Он не знает толком ничего, последний раз он гостил у дяди, когда ему было двенадцать.
Когда он не думает об этом, а просто смотрит на друзей, которые останутся здесь, ему не грустно. Но когда он вспоминает, что ему придется провести полгода вдали от всех, придётся искать новых приятелей в Японии, потому что стиль одиночки не для него, хотя на первый взгляд кажется, что так и есть, он готов взвыть и упросить родителей оставить его в Корее. Он готов пойти в корейский университет, но он знает, что уже давно всё распланировано, что ему нужна языковая практика, что опыт из другой страны дальше откроет ему путь во многие компании, так что он просто старается смириться.
Разморённая Юци ластится, как кошка, не обращая внимания на других уже изрядно захмелевших друзей. Чонгук больше не намекает на близость, потому что на самом деле и он боится. Всё это будет в новинку им обоим, но Чонгук ссыт. Ссыт, что налажает, что Юци расхочет с ним встречаться, что испортит её первый опыт и она уже больше не захочет. А потому Чонгук готов подождать. Возможно, когда они оба повзрослеют хотя бы на полгода, это решение не будет казаться им импульсивным и неверным. Если они сохранят друг другу верность к зиме, к следующей встрече уже только на зимних каникулах Чонгука, то это решение будет для них взвешенным. Кроме того, Юци тогда уже исполнится девятнадцать.
— Чонгук-а...
— Я хочу, чтобы ты звала меня «оппа».
— Ты? — смеётся Сон. — Ты сам этого хочешь? Чон Чонгука подменили!
— Я забыл добавить «а не хёном».
— Так и знала.
— Ты будешь скучать? — как бы между прочим спрашивает он, опуская голову ей на плечо — остаётся только замурлыкать, как котик, и переплетая с ней пальцы тонкой, но крепкой руки баскетболистки. — Я точно буду. Не думал, что будет так тяжело уезжать. Я всегда старался не привязываться.
— А теперь? — шепчет Юци, и внутри у неё всё трепещет от нежной близости с музыкантом. Он всё такой же дерзкий на людях, но такой мягкий внутри, что Юци не может не завидовать самой себе.
— А теперь есть ты.
Она даже пищит в знак удовольствия слушать такого искреннего Чонгука. Чонгук хохочет в ответ и щекочет её. Юци валится на пол и брыкается, но Чонгука не так просто победить. В итоге они начинают бой подушками, взбодрённый Юнги выступает в качестве судьи, а Тэхён уходит курить на балкон, захватив Хосока и Шухуа, последние из которых о чём-то горячо спорили, но китаянка в половине предложений случайно переходила на китайский.
— Несравненный Чон Щегол против Юци Стальные Яйца! Вперёд! — орёт Юнги, и парочка начинает колошматить друг друга. Юци нисколько не уступает Чонгука в силе, и ему приходится отбиваться от её яростных, совсем не девчачьих ударов. Они бьются, и за это время Тэхён с Хосоком и Шухуа успевают вернуться, выпить ещё по баночке пива, а Шухуа стакан сока, Юнги успевает снова зазеваться и упасть в кресло-качалку, и под конец выдохшиется Чонгук с Юци просто падают на пол без задних ног. Веселье продолжается, но уже умеренно. Тэхён обещает проводить Шухуа домой, Хосок поздним вечером собирается отправиться спать домой, потому что у них с девушкой запланирован трехдневный кемпинг, а Чонгук переодевается, чтобы проводить домой Юци, и все потихоньку за полночь разбредаются по домам.
— Было весело, — щебечет Шухуа и смущённо желает Чонгуку хорошей поездки в Японию и учёбы.
До дома Юци они с Сон практически не разговаривают, потому что слишком устали и слова о том, что им тяжело расставаться, будут излишни.
А на утро через два дня Чонгук обнимает Юци в аэропорту, обещая, что будет звонить каждый день и выходить в скайп так часто, как сможет, главное, чтобы у неё тоже было время, настойчиво просит её не травмироваться, с уверенностью говорит, что справится с учёбой и машет ей рукой, в последний момент убегая на самолёт, когда очереди уже нет.
Юци не плачет. Улыбается. Для неё полгода вполне терпимо. Главное, чтобы Чонгук хотел к ней вернуться. И думает, что пора учить ещё и японский. Похоже, чтобы быть с Чонгуком, нужно чем-то жертвовать. Ей непонятно только одно: почему жертвовать всегда должна она? Неужели он никогда не поставит в приоритет её?