Чонгук-хён

17

  — Ты запомнишь этот день на всю жизнь, детка, — подмигивает подруга, собирая всё ещё непослушные, но уже выпрямленные волосы девушки, которая неотрывно смотрит в зеркало. — Держу пари, сегодня вы переспите.
— Ты не перестаёшь говорить смущающие вещи нашему невинному цветку, тебе не стыдно? — подаёт голос вторая, которая помогает с макияжем.
В целом Сон похожа на принцессу. Не Золушку, и слава богам, потому что она ни в коем случае не должна потерять свою туфельку и исчезнуть в полночь с бала. Девочки постарались на славу: подобрали ей красивое нежно-персиковое платье с длинными прямыми рукавами и тюлевой юбкой, выпрямили вечно вьющиеся кудряшки, подвели глаза подводкой и губы её теперь сияли розовым ярким блеском. Юци была словно куколка, и ей так нравилось отражение в зеркале, что она была готова проходить через такие муки ежедневно. Она нравилась сама себе. Но понимала, что каждый день так не получится. Она всё ещё остаётся спортсменкой, которой в первую очередь нужно следить за своей фигурой и навыками, а не за внешностью и тем, одета ли она по моде.
— Мне не стыдно, я просто пытаюсь показать, что это нормально, — фыркает Соён. — Ты же не собираешься мариновать его яйца вечно?
Юци смущённо поджимает губы. Она вроде бы уже не ребёнок, но сердце до сих пор пропускает удар при мысли о возможной близости с Чоном. Они с Чонгуком перешагнули отметку в четыре месяца отношений, и до сих пор парень не делал поползновений на чужую территорию, потому что уважал её решения. Однако Чон всё же молодой парень, ему наверняка хочется попробовать с Юци быть ещё ближе. А Юци не хочет, чтобы её хён бросил только потому, что она невозможная ханжа. Юци и сама хочет этого, но не перестаёт бояться до сведения ног и дрожи в коленках. Она никогда не предложит сама. Но намекнуть Чонгуку о зелёном цвете светофора, о том, что можно, она вполне способна.
— Это их с Чонгуком дело, — отмахивается Шухуа и делает последние штрихи в прическе Сон. Та благодарит кивком девушку, которая пытается заткнуть Соён с её откровениями. Сама Сон не любит делиться эмоциями так, как старшая любит всё обсуждать в подробностях.
Они одеваются и выходят в холод и снег, чтобы добраться до чонгукова дома. Дома у Чонгука родители, которые сами собираются в гости к знакомым, чтобы оставить молодёжь разносить квартиру, хотя Чонгук обещает, что они не будут особенно шуметь и хулиганить. Чонгуку можно верить, потому что он сам не очень любит большие тусовки и приглашает отмечать праздник только самых близких.
Когда девочки появляются в квартире на пороге, то в гостиной уже идёт какое-то оживлённое обсуждение с участием нескольких голосов. Чонгук открывает дверь и сразу же заключает свою девушку в объятия, несмотря на ехидный взгляд Соён и смущённый Шухуа, а потом заново представляет всех друг другу, хотя это не нужно, потому что они все знакомы, пусть и не общаются. Юнги сидит уже с банкой пива в самом дальнем углу гостиной у ёлки, Хосок пришёл с девушкой и они оба обжимаются на диване, а Тэхён с Чонгуком рубятся в партию на картах, но когда появляются гостьи, игры откладываются в дальний ящик. До наступления полночи всего пара часов.
— Хён, мы принесли закуски и торт, — не замечая любопытных взглядов, метнувшихся в её сторону, передаёт пакеты Юци. Такой эффект вызывает её наряд, ведь все привыкли видеть её в спортивных вещах, джинсах или шортах, больших футболках и свитерах. Но Юци сегодня очень женственная, Чонгук горделиво задирает голову: его девушка может быть любой, и везде она прекрасна.
Вливаясь в общий разговор, больше всех смеётся, разговаривает и размахивает руками Соён, девушка-ураган. Чонгук, сидя в обнимку с Юци, начинает шептать ей на ухо.
— Посмотри, как увлечён Тэхён, — бормочет и прикалывается над другом Чонгук. — Он ещё даже ни разу с момента вашего появления не выходил покурить.
— Так странно, — улыбается Юци. — А где твои родители? Их с нами не будет?
— Ушли к друзьям. Вернутся поздно ночью или под утро.
— Я предупредила своих, что приду утром. Мама так волнуется, что я впервые ночую не дома.
— Ей надо привыкать, потому что сразу после школы я утащу тебя в свою берлогу, — почти рычит Чонгук, но оба знают, что его серьёзность — фикция.
— Не шути так, иначе они повесят замок на мою дверь и решётки на окна, — она шлёпает его по ладони, которая лежит на её бедре.
— Вы не собираетесь присоединиться к нам? Мы хотим скоро пойти пускать фейерверки! — нарушает их идиллию Хосок. — Новый год через двадцать минут, чуваки! Исторический момент!
— Он у тебя каждый год исторический, — только Юнги привносит во всеобщее веселье щепотку цинизма. — Вообще зачем я здесь? Меня всё равно уже клонит в сон.
— Потому что ты слишком быстро пьёшь и не закусываешь, — со знанием дела отвечает Соён.
— Досиди хотя бы до полуночи и вали спать в мою комнату, — предлагает Чонгук. — Я собираюсь расстелить вам всем здесь, но ты же вырубишься по-любому раньше. Мы будем тебе мешать.
— Ай, всё равно, — фыркает Мин, — какое-то время я жил с этим чудовищем, — указывает он на Тэхёна, — а он любит рубиться в онлайн-игры до четырех-пяти утра и при этом бурно всё комментировать. Хуже этого ничего не будет, так что я усну даже под к-поп по телеку. Только если кто-то из вас, — угрожающе он обводит всех взглядом, — решит трахаться рядом со мной в темноте, отрежу члены, поняли, кролики?
— А-а-айщ! — слышится со всех сторон.
На улицу они выходят почти все, кроме Юци, которая замёрзнет в колготках, ожидая запуска фейерверков, а Чонгук остаётся с ней. Юнги тоже никуда не идёт, лениво продолжая потягивать своё пиво, а вот остальные увлекаются шампанским, вино и виски-колой. Соджу на столе отсутствует.
Щёки у Юци горят после бокала вина, и Чонгук чувствует её смущение даже через кожу соприкасающихся рук. Пока они смотрят в окно, Юци жмётся всё ближе и даже заигрывающе закусывает губу, но это выходит скорее мило, чем сексуально.
— Ты продолжаешь ребяческие намёки, — прыскает он, не удержавшись от подкола. — Что-то хочешь мне сказать?
— Хён, — с придыханием произносит она, и Чонгук тушуется, потому что вот это уже было куда сексуальней, — я сегодня красивая, не так ли?
— Ты всегда красивая, — не понимает он, к чему та клонит.
— Ну сегодня же особенно, — её пальчики щекочут его внешнюю сторону ладони, и Чонгук сглатывает. — Девочки старались. И это платье такое невероятное. Я почти никогда такое не носила. Но если такой я тебе нравлюсь больше, я готова почаще это делать.
— Ты нравишься мне любой, — как мантру заученную повторяет Чонгук. — Но я бы лучше вообще снял это платье к чёртовой матери.
Юци нервно хихикает, кивая.
— Снимешь, хён? — она радуется, что тот понял её намёки и не придётся смущаться ещё больше, пытаясь сказать ему, что хочет его или что-то такое, на что она совершенно не способна.
— С-сегодня? — он округляет глаза. — С-сейчас?
— А ты не хочешь?
— Хочу! — громче, чем хотелось бы, восклицает он. — Пойдём... в мою комнату?
Она снова кивает, и под подозрительные, хитрые взгляды Юнги они быстро выбегают из гостиной и поднимаются в его комнату, скрываясь за деревянной дверью. Когда она оказывается заперта, а они переводят дыхание, глядя друг к другу в глаза, страх и страсть смешиваются воедино. Чонгук делает к Юци шаг и накрывает губы своими, вовлекая в поцелуй.