Hey, Brother

Our Mistakes.

Если ты не будешь контролировать свой гнев, твой гнев будет контролировать тебя.
Стивен Кинг.

«Я должен быть сильнее его гнева. Я должен бороться за него.»
Гарри.

Когда Гарри проснулся, он не увидел Луи, мирно спящего рядом, была лишь пустая сторона кровати, и его настроение заранее было испорчено. Парень знал, что Луи никуда от него не уйдет, но он так хотел видеть, как Томмо проснётся и будет прятать глаза от яркого света, сонно улыбаться и потягиваться на кровати. Просто он мечтал об идеальной истории любви, идеальном утре, но пока все шло с точностью до наоборот. Нет ничего идеального. Парень снова откинулся на подушку и попытался заснуть. Может быть, в следующий раз, когда он проснётся, Луи вернётся и всё будет идеально. По крайней мере, ему так хотелось.

С утра пораньше Томлинсон отправился к Лестеру, чтобы тот посмотрел его порез. Он успел сто раз обозвать себя самыми ужасными словами за то, что сделал вчера: испортил идеальный вечер, заставил Гарри грустить, а теперь оставил его одного. Не спрашивая разрешения войти, Луи прошёл прямо в большие двери жилища доктора и направился вверх по лестнице. Он так делал с самого детства. Может быть, сейчас Луи притворялся, что доктор его раздражает, но в глубине души они оба знали, что Лестер — единственный, кому парень может доверить все свои секреты. Старик сидел в своем кабинете и раскладывал листки бумаги на столе. Когда дверь открылась, нутром Лестер почувствовал, что это Луи. Только он имеет привычку не стучаться. Он поднял уставшие глаза на парня.

— Мистер недосамоубийца? С чем пожаловал на этот раз? — с легким оттенком сарказма спросил доктор.

— И тебе доброе утро, док, — поприветствовал Луи, проигнорировав обидное прозвище. — Почему не спишь? Мучают мысли о своей импотенции? — сейчас очередь Луи давить на больное.

— Ты хоть понятие имеешь, что это такое? Надеюсь, ты доживешь до такого возраста, когда тебя самого будут мучить такие старческие болезни.

— Надеюсь, док.

— Так что тебя привело?

Луи, до сих пор стоявший в дверях, подошел к стулу напротив стола и опустился на него. Он боялся сказать Лестеру, что опять сделал это. Но врачебная помощь нужна ему прямо сейчас.

— Вот, — он протянул руку, на которой болтался окровавленный бинт. Мужчина и бровью не повел, лишь тяжело вздохнул. Он распутал бинт и осмотрел руку.

— Сядь на диван, — доктор указал на черный кожаный диван в углу кабинета, а сам начал искать инструменты в ящичке стола.

— Расскажешь, что к чему? — спросил старик, все еще копошась в ящичке. 

Луи вздохнул и опустил взгляд на свои руки. Он не должен говорить, но это ведь Лестер, он не сдаст никому. Если все держать в себе, можно взорваться. На секунду он сам себе задал вопрос «Как Гарри справляется один?». Он правда не понимал, откуда столько силы в этом мальчике, столько мужества, стойкости и всепрощающей любви. Но Томлинсон не такой, ему нужно выговариваться хотя бы иногда.

— Я и Гарри, — начал он, — мы встречаемся. Ну, знаешь, как бы тайные отношения. Вчера все было идеально, понимаешь? — доктор качнул головой, давая понимать, что он все слышит. — Все было идеально, пока я не сорвался. Я зашел за рамки и... Накричал на него, выгнал, а потом это, — он указал на руку. — Но Гарри все равно меня простил. Я не хотел ранить его.

Доктор сел напротив Луи, кладя его руку на подставку. 

— Ты ведь понимаешь, что Гарри — твой шанс спастись? Помнишь, что сказали доктора?

— Да, помню. Благоприятная обстановка, любовь и стабильность в семье — залог успешного лечения, бла бла бла. Я все знаю, но я не могу так сразу.

— Подумай о нём. Ты его любишь?

Этот вопрос вызвал кучу противоречий в голове Луи. Любит? Они встречаются всего один день. Он не знал, как это — любить. Он считал любовь словом-клише.

— Не знаю, док. Я просто хочу быть с ним, без всяких громких слов. 

Следующие полчаса доктор просто молча обрабатывал рану, светил все время фонариком в глаз. Все выспрашивал что-то.

— Спать хочется? — спросил доктор.

— Нет.

— Руки чешутся?

— Нет.

Он снова начал светить фонариком в глаз, расправившись с рукой. Что-то вечно записывал в блокнот и задавал наводящие вопросы. Луи знает эту тактику "я-все-равно-найду-признаки-наркомании-у-тебя", Лестер всегда так делает, когда подозревает, что Луи принимал что-то.

— Бля, док, я не употреблял ничего сегодня, — не выдержал он.

— Даже травки не курил с утра? А вчера, хочешь сказать, вечером ты был не под кайфом от малой дозы героина?, — доктор откинул фонарик назад. — Не ври мне, Уильям. Почему ты не принимаешь таблетки?

— Откуда ты знаешь про героин? — непонимающе спросил парень.

— Я доктор, это моя работа. Ещё раз спрашиваю, почему ты не пьешь лекарства?

Луи опустил глаза. Он подводит всех: отца, доктора, Гарри. Всех. Что-то наподобие совести мучало его. Никто не может понять, что эти таблетки — зло. Они превращают его в сонное существо, не способное мыслить и соображать. Он всей душой ненавидел этих врачей и их лекарства.

— Я хотел, чтобы этот вечер был наш с ним. Без таблеток, — вздохнул парень.

— Героин тоже с вами? — нервничал доктор.

— Черт, док, что ты прикопался? Героин, героин. Это моя жизнь, моё тело, я делаю что хочу. Ясно? — парень вскочил с места, а за ним и Лестер.

— Слушай сюда, я не шучу, — лицо мужчины налилось краской, — еще одна доза героина, и твой отец узнает, что ты не бросил. Я позабочусь о том, чтобы тебя надолго упекли в больницу. Ты ведь знаешь, каково там, — лицо парня исказилось от воспоминаний о тех временах, — вижу, знаешь.

— Не смей угрожать мне.

— Еще как смею.

Луи сорвался с места. Ему неприятен этот разговор. Он сам хочет разобраться во всём, но каждый лезет к нему со своей помощью. Только ничего не помогает, все становится хуже и хуже. В такие моменты он на грани срыва. Ему нужно уйти, пока он не наговорил лишнего.

— Что скажет Гарри, когда узнает, что ты под кайфом, когда проводишь с ним время?

Томлинсон остановился на полпути и замер. Его глаза потемнели от злости.

— Не смей. Никогда. Никогда не смей впутывать сюда Гарри, — сквозь зубы процедил он.

— Если ты доведёшь все до крайности, Бу, мне придется сделать это.

Он больше не слушал доктора, не слушал голоса в голове, ничего. Нужно уйти отсюда и вернуться к Гарри, который утром так мило спал, чьи губы трепетали, и он говорил что-то во сне, какие-то звуки, понятные только ему самому. В этот момент он был готов отдать весь мир ему одному, свою душу и тело, всё, что есть во вселенной, лишь бы он такой был рядом всегда. А в следующую секунду его охватила паника и он не мог ничего с собой поделать. Лишь порезы и наркотики помогали ему не срываться на людях. Лишь для Гарри он хотел измениться, но не знал, с чего начать. Он так глубоко погряз в этом дерьме.

Кое-как дойдя до комнаты Гарри, Луи осторожно открыл дверь. Среди кучи белых простыней и подушек спал Гарри. Его ноги были поверх одеяла, а руки сжимали подушку, рот был немного приоткрыт, и длинные ресницы трепетали во сне. Луи скинул кеды и осторожно забрался под одеяло, устроившись у Гарри за спиной. Это так по-детски сейчас, но ему это нужно. Это успокаивает парня. Мальчик был таким тёплым, домашним, с ним спокойно. Это то, чего Луи хотелось больше всего в жизни. Расслабленное сонное тело рядом — и он уже счастлив. Он положил руку на талию кудрявому, и Гарри сразу понял, что сейчас он не один. Его губы расплылись в сонной улыбке, и он по инерции прижался к Луи. Ему хочется просыпаться так каждый день.

— Куда ты уходил? — сонным голосом спросил парень.

— У меня были дела, — заверил Луи, целуя парня в шею и гладя живот.

— Не скажешь мне? — так же лениво, как и в первый раз поинтересовался Стайлс.

— Это не так важно.

Гарри повернулся к Томмо, чтобы видеть его глаза, лгущие ему прямо сейчас. Рука Луи потянулась к щеке Гарри, чтобы погладить мягкую кожу. Парень сразу же заметил новую повязку на руке. Взгляд зелёных глаз остановился на злополучной белой повязке. Он всё понял. Всё, что вчера произошло. Луи снова режет себя. В этот момент Гарри почувствовал себя таким бесполезным и глупым. Он бросил своего парня вместо того, чтобы помочь ему в такой момент. Вся магия идеального утра растворилась за долю секунды.

— Лу, ты...

— Прости меня, — он опустил глаза, принимая самое безобидное выражение лица.

— Ты не должен этого делать. Ты ведь понимаешь это? — Гарри оттолкнул руку Луи и встал с кровати. — Ты эгоист, Томлинсон, чертов эгоист. Как ты мог?

— Это выходит само собой, — пытался оправдаться Луи.

— Для этого у тебя теперь есть я, Лу, — Гарри вскинул руками и обернулся обратно. — Я здесь, чтобы помогать тебе. Говори мне, когда тебе плохо, проси меня о помощи. Делай что угодно, только не ври мне и не молчи.

— Я не знаю, Гарри... Черт, не знаю, прости. Я стараюсь, но это сложно.

— Старайся больше. Я обещал же, что мы пройдем через это вместе?

— Да.

— Так и будет. Только не молчи, — отчаянно просил Гарри.

— Ладно. Только не сердись, солнце.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Иди сюда.

Гарри широко раскрыл свои объятия, призывая Луи прижаться к нему. Томмо вскочил с кровати и направился к Стайлсу. Гарри снова прощает его, снова он не заслуживает этого. Он прижался к его груди, чувствуя себя в безопасности, чувствуя любовь, которую Гарри дарит ему. Не нужно больше слов, когда в комнате слышно лишь их дыхание, они сами понимают свои ошибки, они хотят исправиться. Спотыкаясь и падая, вставая на ноги, они вместе ошибаются и вместе исправляются. Память Луи хранит его гнев, даже когда тот не чувствует его. Гарри вступает в схватку с гневом Луи, даже когда не осознаёт, что делает это. Но сейчас девять часов утра, за окном светит солнце, бабочки летают в его животе, Луи в его объятиях, он слышит, как бьётся его сердце, чувствует запах его волос, и это самое лучшее, что он может себе представить.