Сначала - ужин!

Дела житейские.

– Пресвятая Гага, какой же ты лицемер, Бас! – с восхищением произнёс Хаммел, без церемоний заходя в ванную следом за мужем.

– Им всего по семнадцать, и это… это… это абсолютно неприемлемо! – заорал в ответ тот, срывая с себя и яростно швыряя в угол, последовательно, галстук, рубашку, ремень, брюки и носки, один за другим, будто именно они провинились и теперь должны были понести примерное наказание. Оставшись в одном исподнем, Смайт развернулся и, гневно прищурившись на Курта, поинтересовался: – Или, по-твоему, я их по головке должен был погладить?!

Безусловно, вид пускающего дым из ноздрей Себастиана Смайта мог произвести весьма устрашающее впечатление на человека со стороны, но не на его супруга, который только рассмеялся, качая головой и пряча лицо в ладонях.

– Себ… они всего лишь целовались!..

– Всего лишь?! – взбеленился пуще прежнего Смайт. – Знаю я, чем заканчиваются поцелуи этих безответственных подростков с обезумевшими гормонами!

– Ой, на самом деле? Откуда бы тебе это знать? – съязвил Хаммел. – Ты же только что нагло заявил им, что, цитирую: «Я в вашем возрасте даже за ручку с парнем не смел держаться!»

– А что же я должен был сказать ей, а? «Запрещаю тебе целоваться с парнями, хотя мы с твоим папочкой в эти годы трахались везде, кроме, разве что, церкви, да и то только потому, что не ходили туда!» Так?

Курт залился краской, невольно припомнив парочку особо пикантных ситуаций из их с мужем бурной юности.

– Нет, любовь всей моей жизни, я только хочу сказать, что бессмысленно накладывать для молодых табу на поцелуи: они продолжат делать это, но тайком. А мы же не хотим, чтобы наша дочь начала что-то скрывать от нас? – Хаммел медленно приблизился к напряжённо застывшему мужу. Смайт был весь словно комок нервов, но за двадцать пять лет их истории – восемнадцать из которых они состояли в законном и почти всегда счастливом браке – Курт изучил его досконально и прекрасно знал, как справиться с этим. Он установил зрительный контакт, стараясь уже через взгляд «влить» дозу собственного спокойствия в Себастиана, положил руки ему на плечи и, массируя деликатными, но уверенными движениями, продолжил: – Послушай, Лиз у нас чрезвычайно разумная девушка. Но она ещё и чрезвычайно красивая девушка. Мальчики давно ходят за ней табуном, было предсказуемо и неизбежно, что, рано или поздно, она ответила бы взаимностью кому-то из них. Ещё два года назад, по моей просьбе, Рэйч и Куинн провели с ней серьёзную «женскую» беседу. Я проверял, она всё усвоила и приняла к сведению, – Себастиан, слегка оттаяв под ласковым взглядом и нежными прикосновениями, уже не столь бойко как прежде возразил:

– Проверял он! Когда ты проверял? Она же девушка – в одно ухо влетело, в другое вылетело! – Курт поцеловал его за ушком, с удовольствием отмечая про себя, что руки Себастиана опустились ему на поясницу.

– Я регулярно проверяю… зная, чьи гены унаследовала эта зеленоглазая ведьмочка! – Хаммел поднял голову, отчего Смайт разочарованно вздохнул и притянул его к себе за ремень. – Нет, не сейчас! – Себастиан капризно выпятил нижнюю губу и приподнял брови.

– Это нечестно! Завёл меня и бросаешь! – протянул он жалобно. Курт чмокнул его в подбородок.

– Во-первых, я тебя не бросаю! Будешь паинькой, устрою тебе незабываемую ночь. А во-вторых, у нас есть сейчас гораздо более важное дело… ты забыл, что в гостиной рыдает наш ребёнок, которого ты обидел? – Хаммел снял со своей задницы ладони мужа и строго посмотрел на него.

– Чем это я её обидел? – встал в позу тот, не желая признавать поражения.

– Недоверием, милый! А ещё, ты осрамил её перед тем парнем. Не знаю, насколько это у них серьёзно, но я прекрасно помню, как долго злился на отца, когда он шуганул тебя, пальнув из ружья после нашего первого официального свидания! – Смайт смущённо почесал в затылке.

– Дааа… я чуть не наложил тогда в штаны! Ну, я, по крайней мере, не использовал огнестрельного оружия!

Курт с сомнением посмотрел на кучу его одежды на полу и покачал головой.

– Сейчас я принесу тебе что-нибудь надеть, и мы пойдём к ней. Ты попросишь прощения, а когда вы помиритесь, попытаемся побольше узнать о личной жизни нашей малышки, что-то мы отстали от событий!

***

Девушка сидела в любимом кресле Себастиана, обхватив тонкими руками колени, и тихонько вздрагивала от рыданий.

– Лиз? – позвал Курт.

Элизабет Смайт-Хаммел подняла на отцов заплаканные глаза.

– Твой отец хочет тебе что-то сказать. Я буду на кухне, но, надеюсь, на этот раз моё вмешательство не понадобится, – Курт ободряюще сжал похолодевшую от волнения руку мужа и вышел, оставляя их наедине.

***

Двадцать минут спустя, он застал идиллическую картину: Себастиан занял законное место в своём кресле, а Лиз свернулась клубочком у него на коленях и только что не мурлыкала. Мир был восстановлен.

Заметив подошедшего Курта, Смайт выпрямился, моментально сгоняя игравшую на губах счастливую улыбку.

– Милая, мы с папой хотели кое о чём с тобой поговорить… – засуетился он, и девушка вскинула голову, переводя обеспокоенный взгляд с одного на другого.

– Не переживай, золотко, нам и правда предстоит разговор, но, клянусь, в этом нет ничего страшного, – усмехнулся Хаммел, запуская руки в волосы обоих и наслаждаясь удивительным ощущением семьи, дома, единения с самыми любимыми людьми в его жизни. – Но разговор подождёт: сначала – ужин!