Гвенди и ее шкатулка, Стивен Кинг и Ричард Чизмар

8

В ЧЕТВЕРГ УТРОМ в начале августа Гвенди идет выносить мусор в контейнер у дома, и тут к ней подъезжает Фрэнки Стоун на синем «Эль Камино». В магнитоле гремят «Роллинг Стоунз», и Гвенди чувствует запах марихуанны, доносящийся из открытого окна. Фрэнки делает музыку чуть тише.

- Ну что, крошка, прокатимся?

Фрэнки Стоун вырос и изменился, но не в лучшую сторону: волосы сальные, все лицо в россыпи прыщей, самодельная татуировка "AC/DC" на руке.  А еще от него жутко воняет потом, всегда. Ходят слухи, что на каком-то концерте он напоил девочку-хиппи рогипнолом, а потом изнасиловал. Может быть, это неправда, Гвенди знает, что дети подчас распускают самые дикие слухи, но Фрэнки определенно похож на человека, который запросто подсыплет снотворное девчонке в бокал.

- Не могу, - говорит Гвенди, жалея, что выскочила из дома в коротеньких шортах из обрезанных джинсов и топике на бретельках. Надо было одеться поприличнее. – Мне надо делать уроки.

- Какие уроки? – Хмурится Фрэнки.- Сейчас каникулы!

- Я...я взяла летний курс в коллеже.

Фрэнки высовывается из окна, и хотя их разделяет не менее десяти футов, Гвенди чувствует запах у него изо рта.

- Ты же не врешь мне, красотка? – ухмыляется он.

- Я не вру. Хорошего вечера, Фрэнки. А я пойду делать уроки.

Повернувшись к нему спиной, Гвенди идет к дому, довольная тем, как лихо отбрила Фрэнки Стоуна. Но не проходит и пяти шагов, как что-то твердое бьет ее сзади по шее. Она вскрикивает – не от боли, а от неожиданности – и оборачивается. У нее под ногами валяется пивная банка, истекающая белой пеной.

- Такая же самодовольная сучка, как все остальные, - говорит Фрэнки. – Я думал, ты не такая, но где там. Прямо вся из себя. Куда уж нам с нашим рылом?

Гвенди трогает шею. Там уже растет болезненная шишка.

- Убирайся, Фрэнки. А то я сейчас позову папу.

- Идите в жопу оба, ты и твой папа. Я тебя знал еще в те времена, когда ты была страшной жирной коровой. – Фрэнки целится в нее из пальца и нехорошо улыбается. – И такой ты и будешь, все еще вернется. Из жирных девчонок получаются жирные тетки. Закон природы. Ладно, Гудиер, до скорой встречи.

Он уезжает, выставив в окно поднятый средний палец. От покрышек несет жженой резиной. Гвенди бежит в дом и только теперь дает волю слезам.

В ту ночь ей снится Фрэнки Стоун. В этом сне она не стоит беспомощно на подъездной дорожке, с сердцем, ушедшем в пятки. В этом сне она бросается к Фрэнки и хватает его за левую руку, не давая уехать. Она выворачивает ему руку до тех пор, пока не слышит – и не чувствует, - как ломаются его кости. Он орет дурным голосом, и она говорит: И как теперь поживает твой знаменитый огромный хер, Фрэнки Стоунер? Небось уже не два фута, а хорошо если два дюйма. Зря ты связался с Хозяйкой пульта управления, очень зря.

Утром она просыпается и вспоминает свой сон с улыбкой, но, как и большинство снов, он растворяется в лучах восходящего солнца. Она забывает о нем и вспоминает лишь две недели спустя, в субботу утром за завтраком, в разговоре с отцом. Мистер Питерсон допивает кофе и кладет газету на стол.

- Твой приятель Фрэнки Стоун попал в местные новости.

Гвенди перестает жевать.

- Он мне не приятель, я его ненавижу. Что он опять натворил?

- Разбился на машине вчера вечером на Хансон-роуд. Вероятно, был пьян, хотя тут об этом не пишут. Врезался в дерево. Жив, но изрядно помят.

- А точнее?

- Раны на голове и плече, пришлось накладывать швы. Все лицо в мелких порезах. Сломана рука. Тут написано, множественный перелом со смещением. Заживать будет долго. Хочешь сама почитать?

Папа пододвигает газету ближе к ней. Гвенди отодвигает газету обратно и кладет вилку на стол. Она знает, что больше не съест ни кусочка. И еще точно знает, какую руку сломал Фрэнки Стоун. Разумеется, левую.

В ту ночь, лежа в постели и пытаясь прогнать беспокойные мысли, Гвенди считает, сколько дней остается до конца летних каникул.

Сегодня 22 августа 1977 года. Ровно три года прошло с того дня, когда в ее жизни появились мистер Фаррис и пульт управления.