Сорок восемь часов

5

Спустя полчаса дверь в кабинет робко приоткрылась и через пару мгновений так же тихо прикрылась обратно. Зельевар почувствовал это спиной, именно почувствовал, потому что не было ни единого звука. Он в этот момент сосредоточенно записывал последние наблюдения в журнал. Оборачиваться не стал, так как решил, что это Хлюп. Вечно голодное создание часто наведывалось в его кабинет. Но это был не Хлюп. Он, безусловно, может беззвучно пробираться по комнате и даже проникать сквозь запертые двери, если ему приспичит, но никогда не станет так тяжело вздыхать за дверью. — Мисс Грейнджер, что на этот раз? Рунослед набросился на вас из-за угла? — сдобрив голос ядом, поинтересовался раздосадованный маг. — Я пришла извиниться, — Гермиона нерешительно переступила порог. — Безусловно, благородный поступок. И настолько же бессмысленный. У вас, у гриффиндорцев, гипертрофированное чувство меры. — Но я… — Я так понимаю, у вас много лишнего времени, мисс Грейнджер? И потом вы же будете меня упрекать в ненадлежащем исполнении договора, так как не успеете выполнить свою суперэкспертную задачу по предотвращению злостного нарушения правил… или как там это у вас называется? — Снейп неохотно оторвался от своих записей и все же одарил ведьму взглядом. — Вы до невозможности черствый человек! И вам надлежало бы… Гермиона все продолжала сыпать гневными репликами, а зельевар никак не мог оторвать взгляда от ее лица. От гнева щеки пылали, а глаза метали молнии. Зрелище было что надо. Но со всем этим совершенно не вязалась изломанная линия стиснутых вместе кистей рук. Снейп не сомневался, принципиальной гриффиндорке большого труда стоило явиться сюда. Это даже по срывающемуся от волнения голосу понятно… М-да… Угораздило же эту девчонку притащиться в замок. Именно сейчас, когда эксперимент приковывает к себе все внимание. И когда нет ни малейшего желания поддаваться странному наваждению. Наваждению, у которого несчастные глаза и искусанные от волнения губы. Смущает ли ведьму этот его настойчивый взгляд? Насколько её пугает перспектива быть использованной? Хотя… если быть честным перед самим собой, то стоит признать, назойливая гостья внесла приятное разнообразие в его жизнь. По крайней мере, поступки ее были непредсказуемы. И если постараться, то можно обратить ситуации себе на пользу. Как далеко он готов зайти, Снейп не знал, и впервые в жизни не хотелось думать о последствиях. — Почему вы улыбаетесь? — продолжала возмущаться Гермиона. — Я не сомневаюсь, что все благородные порывы в вас вызывают лишь ощущение бессмысленности, но могли хотя бы сделать вид… Я, наивная, пришла извиниться за то, в чем, в принципе, почти не виновата… В надежде… а вы! — Грейнджер, вы безнадежны, — выдохнул устало зельевар. Бороться с собственным безрассудством, что выражалось в странной симпатии к тараторящей без умолку девчонке, уже не было никаких сил. — Смысл сказанного продолжаете истолковывать как вам заблагорассудится, вместо того чтобы просто подумать. — Ваши игры в слова меня ничуть не забавляют. И… мне осталось переписать совсем немного. За оставшиеся четырнадцать часов я вполне справлюсь. И… мне наплевать, что вы там будете думать и иметь в виду! — она повернулась, чтобы уйти. — Грейнджер, вернитесь! Она лишь, упрямо вздернув подбородок, толкнула дверь. — Вернитесь же! — и через мгновение более мягко, — прошу вас… Снейп был удивлен столь странным призывом ничуть не меньше собеседницы, но не показать этого было делом чести. Он был не просто удивлен, а готов был провалиться сквозь землю, сообразив, какое впечатление произвела на девушку его интонация. Слишком резко Грейнджер развернулась, слишком шокировано захлопала глазами… и да, слишком самоуверенно прошагала к соседнему креслу и молча устроилась в нем, при этом так и не отведя своего взгляда от его лица… Это нервировало, вызывало досаду и… ну, разве что совсем немного — радовало. Потому что теперь есть повод завести разговор. О чем угодно. Да хоть о причине ее прихода. — Ваш поступок я назвал бессмысленным по той простой причине, что я давно вас простил. * * * Снейп ожидал, что в ответ Грейнджер не упустит случая съязвить и обвинить его если не в черствости, то в примитивном заискивании перед агентом Экспертного отдела уж точно. Ведь как не крути, а зельевару просто необходимо было задержать девушку еще минимум часов на десять. Стоит ведьме только упомянуть кого на самом деле она обнаружила в поместье, и более опытные эксперты с легкостью обнаружат замаскированную комнату, а значит, и сам предмет. И зная дотошность аврорских ищеек можно предположить, что им хватит ума прервать эксперимент в самый неподходящий момент. А что потом будет, не взялся бы предсказать и сам Мерлин. Это всё могла предвидеть Гермиона и всласть поиздеваться над магом. Но она этого не сделала. Вместо этого девушка старательно поддерживала беспредметный разговор с четверть часа, тяжело вздыхала, все порывалась сказать что-то важное, но смелости на это, видимо, ей так и не хватило. После нескольких неудачных попыток пошутить, она спешно ретировалась, сославшись на усталость. Ничего не оставалось, как позволить ей это сделать. Потом Снейп не раз об этом пожалел. Потому что с исчезновением гостьи пропало и всякое желание заниматься чем-нибудь полезным. Необходимо было присутствие любознательного, настырного и до невозможности болтливого собеседника. Необходимо до одури. Снейп от досады тряхнул головой. Наваждение не исчезло. Хотелось пойти, найти Гермиону (Грейнджер, между прочим, одернул он себя, забудь про имена!) и сделать что-нибудь слащаво-глупое. Извиниться за что-нибудь или предложить помощь в исследовании «Filament of the universe». Но и в этот раз Гермиона не оправдала его ожиданий. При первой же встрече она поступила гениально, чем добила его окончательно. Она просто сделала вид, что ничего не было, хотя свой ужасный шоколадный коктейль потягивала всё чаще и с большим удовольствием. Таким образом, её поведение ни к чему его не обязывало, он мог даже продолжать всё так же подтрунивать над ее умственными способностями, но вопреки его желаниям, зельевар всё чаще и чаще думал о девушке. Или про её жуткий коктейль. Жуткий по той простой причине, что он был чрезмерно сладким и с ванилью. Сам видел сколько она бухнула и того и другого, когда Гермиона позвала его ужинать, зачем-то сооружая бессмысленные сэндвичи. Иногда он думал ее духах. Они с Хлюпом как сговорились. Эта тварь умудрилась разыскать в ее сумке целую бутылку и, то ли облилась ими, то ли заглотила целиком, но теперь два несносных субъекта без устали шныряли по замку, оставляя шлейф из запаха лаванды и китайской белоголовки. «Осталось всего десять часов. Ты справишься, Северус, ты сможешь!», — убеждал себя несчастный зельевар, ненавидя Хлюпа всеми фибрами души и безумно ревнуя Гермиону к этому меховому комку с гигантским аппетитом. По той причине, что Хлюпу не составляло труда всюду следовать за девушкой, не будучи уличенным ни в чем неподобающем.