Тени прошлого

25

Свернувшись вместе на маленьком диванчике, стоящем в углу возле кровати Элиаса, они оба чутко и беспокойно дремали, сморенные усталостью этих страшных дней. Стояла уже поздняя ночь, и высоко в небе светила луна, проглядывающая сквозь темные серые облака, которые принесли в Британию тяжелый и влажный первый зимний снег. Элиас в забытьи тихо лежал в своей постели, и грудь его тяжело поднималась и опускалась. Он не открывал глаз уже два дня. Семья с ужасом начала готовиться к худшему. — Хозяин... мисс Грейнджер… — вдруг раздался рядом осторожный и нерешительный голос, опасающийся обеспокоить измученных родителей. Люциус слегка приоткрыл глаза и уставился на домовика, стоящего возле диванчика с опущенной головой. — Что случилось, Нил? — еще не совсем проснувшись, пробормотал Малфой. — Пожаловала какая-то дама, сэр. Говорит, что дружит с мисс… — тихо ответил тот. — Говорит, что ей нужно увидеть вас, и это очень важно… — Впусти ее, — велел Люциус, полагая, что пришла жена Поттера или же Молли Уизли. Он тихонько дотронулся до плеча Гермионы и слабо улыбнулся, когда та запротестовала сквозь сон и еще крепче прижалась к его груди. — Проснись, дорогая, кажется, у нас гости, — поднимаясь, произнес Люциус. Он сел на диване и поднял ее за собой. — Господи… как я устала, — зевнула Гермиона и тут же тревожно глянула на ребенка. Лишь убедившись, что мальчик дышит, обратилась к Малфою. — Кто там? — Это я… — оба ахнули от шока, увидев, как в дверь детской вслед за домашним эльфом входит Джесса. — Что? Так сильно удивлены, что я здесь? — Джесса. Что... Но как... ты... — забормотала Гермиона, сердце которой бешено колотилось, а сознание пыталось лихорадочно найти разумное объяснение тому, как Джесса смогла попасть в Малфой-мэнор. — Не дергайся... все нормально, Гермиона, — опуская на пол свою небольшую изящную сумочку, успокоила ее подруга. — Но… как ты узнала, где меня найти? — На работе сказали, что Элиас заболел, и поэтому ты не пришла. Я позвонила к вам домой, но никто не ответил, потому и подумала, что вы, должно быть, здесь, — Джесса присела на краешек детской кровати и внимательно посмотрела на мальчика. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти Рональда Уизли и заставить его аппарировать со мной сюда, — она обернулась, чтобы невесело улыбнуться Люциусу и Гермионе. — Думаю, настало время объяснить вам кое-что… — Так ты… Ты ведьма? — ахнула Гермиона. — Скорее, сквиб, как вы это называете, — поправила ее Джесса. — Но почему ты никогда не рассказывала мне об этом? — удивлению Гермионы не было предела. — Потому что на это есть причина... и сейчас я как раз собираюсь рассказать вам о ней... Надеюсь, что не будете держать на меня зла, — Джесса помолчала и продолжила. — Видите ли, моя мать была маглой, а отец... ну, как у вас их называют, чистокровным волшебником. Они уже много лет были любовниками, когда, к своему огромному удивлению, мама забеременела. Она думала, что тот мужчина любил ее, хотя и не мог жениться на магле, но все оказалось гораздо хуже. Он велел ей избавиться от малыша, сказав, что не нуждается в ребенке-полукровке, и когда она отказалась, начал отдаляться. А когда понял, что родилась не только девочка, но еще и сквиб, то просто исчез из нашей жизни. Нам неплохо жилось с мамой и без него, а потом, когда мне было около тринадцати, мы поняли, что, несмотря на невозможность пользоваться магией, я все-таки хоть чем-то одарена. У меня оказался дар целителя — я могу исцелять людей… И узнали мы об этом благодаря одному замечательному человеку, который нашел нас и переселил в никому не известное место. Он убедил маму в том, что нам обеим угрожает смертельная опасность со стороны отцовской родни, сказав, что эта самая родня обрадуется полукровной родственнице еще меньше, чем мой папочка, — Джесса глубоко вздохнула, собираясь с силами, и продолжила. — Гермиона... Люциус... я — дочь Морфина Гонта. — Вот почему ты показалась мне чем-то знакомой, — тихо произнес Люциус. — Я несколько раз встречал твоего отца... И не обижайся, Джесса, но это огромное благо, что он исчез из вашей жизни, поверь. — Да, верю. Я и сама многое узнала о нем, когда стала чуть старше. Мама рассказала, что он был довольно симпатичным и обаятельным, особенно в молодости, но в нем всегда было нечто темное, какое-то внутреннее уродство, проявлявшееся с годами все сильней и сильней, — Джесса кивнула и сцепила руки в замок. — Гермиона, ты понимаешь, что это значит? — Гонты — это родственники Тома Риддла по материнской линии, — машинально ответила Гермиона, ошеломленная исповедью подруги. — А этот ваш… Лорд Волдеморт был... моим двоюродным братом. Вот почему я держала свое происхождение втайне от тебя. Не хотела, чтобы обо мне судили, как о части семьи человека, чуть не уничтожившего волшебный мир. — Хм… хочу заметить, что ты, конечно, самый привлекательный член этой богом забытой, чокнутой семейки, — раздался от двери голос Драко. Никто не заметил, как он вошел, но Драко, видимо, услышал все. Или почти все. — Спасибо. А ты… ненавидишь меня теперь, Гермиона? — тихо спросила Джесса, и та поняла, что никогда еще за все время, что знает подругу, не видела ее такой смущенной и неуверенной в себе. — Ну, конечно, нет... Как я могу ненавидеть тебя, Джесса? Ты — не твоя семья. И то, что в тебе течет его кровь, еще не означает, что ты такая же, — горячо отозвалась она. — Жаль, что не рассказала раньше… Это очень облегчило бы мне жизнь. Поднявшись, Джесса крепко обняла Гермиону и поцеловала в щеку — вид у нее был такой, будто с плеч свалилась огромная гора. А потом отпрянула и, глубоко вздохнув, улыбнулась сквозь слезы Люциусу и Драко. — Что же… если эта тема закрыта, то у нас есть, чем заняться и срочно... Я здесь, чтобы попытаться исцелить Элиаса. — Джесса... Он болен Драконьей оспой... Целитель сделал все, что мог и... — пытаясь подавить всхлип, Гермиона замолчала. — Я и не утверждаю, что это будет легко. И даже боюсь обещать вам, что у меня точно получится. Но упускать такой шанс тоже нельзя, Гермиона. Мы никогда себе не простим, если не используем его. Джесса невесело улыбнулась, покачала головой и, повернувшись к Элиасу, откинула одеяло. Внимательно оглядев мальчика, она закатала рукава своего трикотажного пуловера до локтей и приложила одну ладонь к его лбу, положив другую на покрытый язвами животик. Потом закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Семья замерла. Время тянулось мучительно медленно, но вдруг дыхание Джесс участилось, сама она ужасно побледнела, а уже скоро прямо у всех на глазах начало происходить чудо: язвы, изуродовавшие детское тельце постепенно затягивались и исчезали. Лихорадочная дрожь постепенно стихала, и бледная кожа Элиаса с каждой секундой наливалась здоровым розовым цветом. А затем случилось самое невероятное: Элиас очнулся и, посмотрев сначала на Джессу, повернул голову, уставившись на родных ясными и совершенно здоровыми глазенками. — Я такой голодный, что просто ужас и… — хрипло, будто спросонья, произнес мальчик, но договорить ему не дали смех и слезы родных, тотчас же бросившихся к кровати. Люциус с Гермионой так крепко обнимали его, поочередно целуя в щеки, что уже скоро он начал вырываться. — А-а-а… я же дышать не могу! — возмутился Элиас, с удивлением глядя на заплаканных родителей. — Драко, эти люди ведут себя совсем не как мама с папой. Они какие-то странные... Что ли кто-то другой выпил Полтергейст-зелье? (Примечание: Опять он неправильно выговорил. На английском «Оборотное Зелье» звучит, как «Polyjuice Potion». А у него — «Полтергейст») — Правильно говорить — «Оборотное зелье», Элиас, но нет... не бойся. Это твои настоящие мама с папой, просто они счастливы, что ты поправился, — с улыбкой ответил Драко и сам потянулся, чтобы потрепать братишку по волосам. — И я этому рад, малыш. Чертовски рад! — Драко и впрямь казалось, что от облегчения даже кровь побежала по жилам быстрей. — Я вообще-то есть хочу, — проворчал Элиас, все еще с опаской косясь на Люциуса и Гермиону. На его счастье в детской с подносом еды появилась Нонни. — Нонни уже здесь, Мастер Элиас, — домовиха тихонько, но решительно растолкала всех, кто мешал ей подойти к мальчику. — Нонни останется с вами, покормит вас, а потом искупает, пока Боб и Нил приберут комнату. А вашим родным пора успокоиться и отдохнуть. Пораженный смелостью служанки, Люциус поначалу удивленно приподнял бровь, но потом добродушно усмехнулся. Несколько дней все обитатели мэнора жили в тревоге и ужасе, боясь за жизнь их мальчика — так почему бы им не радоваться сейчас его выздоровлению? Малфой поразился собственным размышлениям… «Эта женщина вместе с этим ребенком и впрямь сделали из меня какого-то другого человека. Лучшего человека». — Кажется, мы здесь теперь особо и не нужны, — с улыбкой заметила Гермиона и поднялась с кровати, потянув Люциуса за собой. Нонни уже возилась с Элиасом, скармливая тому плошку супа и обрадовано отвечая что-то как обычно болтающему без умолку малышу. — Джесса... До самого конца жизни я не смогу отблагодарить тебя за его спасение! — Гермиона всхлипнула и задохнулась от слез, снова набежавших на глаза. — Прекрати. Я и сама обожаю Элиаса, так что… не у тебя одной сердце оказалось бы разбитым, если б с ним случилось что-то страшное. Джесса тоже поднялась, но тут же покачнулась и начала опускаться на колени. К счастью, Драко успел ее поймать прежде, чем она рухнула на пол, и подхватил на руки, крепко прижимая к груди. — Если так хотела оказаться в моих объятиях, могла б и прямо сказать, чего уж… — нарочито цинично усмехнулся он. — Ах ты ж высокомерный щенок, да еще и самонадеянный, — слабо пробормотала Джесса. — Мне просто нужно отдохнуть, исцеление всегда забирает много сил. — Драко, отнеси Джессу в синюю гостевую спальню, — приказал Люциус. — Она останется в мэноре столько, сколько захочет. — О, нет, Люциус, не стоит, хотя и спасибо, — тихо отозвалась та. — Это самое малое, что могу предложить сейчас, поскольку я в огромном долгу у вас, мисс Смит. И все, что в моей власти, я для вас обязательно сделаю, — Люциус наклонился и галантно поцеловал ей руку. — Знаю, это звучит нагло, но мне просто… хочется стать хотя бы частичкой вашей жизни, — слабо прошептала Джесса. — Сколько себя помню, мне всегда так не хватало семьи… — Зато теперь она у тебя есть, знай! — Гермиона сжала ее руку и проводила взглядом Драко, который уже уносил подругу из комнаты. — Господи, она только что спасла нашего ребенка от смерти… — слезы все еще продолжали течь из ее глаз, и она даже не вытирала их. — Люциус… — Да… Джесса — замечательная. Я бы хотел, чтоб жизнь вознаградила ее так, как она того заслуживает. Знаешь, мне сейчас вдруг подумалось: как жаль, что Северуса уже нет с нами… Я почти уверен: он смог бы полюбить такую женщину, — Люциус задумчиво улыбнулся. А Гермиона почувствовала, как в памяти что-то неясно мелькнуло, и задумалась…