Сигаретные вечера

Глава 1.

Это был тот самый день, когда не только не хотелось куда-либо выходить, а вообще из постели не вылезать. Промозглый ветер сгибал в три погибели бедные деревья, дождь, пусть и был мелким, шёл достаточно сильно, а серые тучи полностью застилали небо. Люди шныряли по улице, идя кто на работу, кто на учебу, очерняя своим плохим настроением и без того хмурое утро.
В одной из двушек очередной серой многоэтажки настежь распахнуто окно, откуда изредка выглядывала рыжая голова.
– Эй, скумбрия, вставай! – парень с грохотом распахивает дверь в одну из комнат, вваливаясь внутрь. – Я не собираюсь потом отчитываться перед деканом, по какой причине ты отсутствовал.
Комната была просторна и в светлых тонах. В углу стоял рабочий стол, на котором покоились огромная стопка книг и куча разбросанных тетрадей, неподалёку стоял самый обычный стул, заваленный вещами. Напротив двери стоял шкаф из тёмного дерева, одна из дверок которого была полностью открыта. Сам же хозяин данных покоев нежился в теплой постели, стоящей слева от двери, по нос закутанный в одеяло:
– Отстань.
– А не много ли ты хочешь? – рыжий с силой пинает мягкий комок, скидывая того с кровати.
– АЙ! Чуя, ты охреневший или где? – из-под одеяла появляется голова молодого шатена.
– Ой, ну вы поглядите только, – Чуя растягивает губы в ехидной ухмылке. – нашей принцессе-неженке помешали.
– Иди ты... – шатен с кряхтением поднимается с пола, закидывая одеяло обратно на кровать и аккуратно его расправляя.
– Куда?
– К чёрту, Чуечка, к чёрту прямой дорогой.
– Я с ним живу, так что ходить далеко не придётся. А вот прямой дорогой сейчас пойдёшь ты, если ещё раз меня так назовёшь, мумия перебинтованная. И пойдёшь отнюдь не к чёрту, это я тебе обещаю.
– Боюсь-боюсь, – шатен усмехается. Кое-как заправляет постель и, нисколько не стесняясь, начинает преспокойненько так переодеваться.
Рыжий за всем этим «показом» даже не собирался наблюдать, поэтому, развернувшись на пятках, ретировался на кухню, где начал раскладывать завтрак по двум тарелкам на две приблизительно равные порции.
Неожиданно сзади кто-то подходит и крепко обнимает, укладывая голову на плечо и утыкаясь носом в чужое ухо.
– Дазай, бинта кусок, не мешайся, – Чуя пихает стоящего сзади и выбирается из объятий. – И оставь свои дурацкие гейские штучки для кого-нибудь другого.
– Ты разбиваешь мне сердце, Чуя-кун, –  Осаму прикладывает одну руку к сердцу, второй держась за столешницу.
– Единственное, что я тебе разобью, так это рожу, если ты не перестанешь страдать ерундой, – рыжий шипит, ища глазами что потяжелее, дабы долбануть этого придурка да посильнее.
Шатен- Осаму Дазай- девятнадцатилетний студент, тело которого полностью обмотано бинтами. Для кого-то это покажется странным, но не для Чуи: Дазай –суицидник с тяжёлым детством за плечами, у которого более 10 попыток самоубийства за последний месяц.
Накахара Чуя тоже студент. Он учится в том же универе, что и Осаму, но на другом факультете, мечтая стать архитектором, когда его друг прирожденный актёр. Зачастую шатен выступал и за пределами учебного заведения.
Эти двое познакомились ровно два года назад, когда заканчивали старшую школу. И у одного, и у второго было желание съехать от родителей, но снимать квартиру ну или хотя бы комнату одному слишком дорого, с учетом что зарплата небольшая. Вот они и решили, что лучше снять квартиру вместе. Но вот незадача: в первый же день сожительства они поняли, что не переносят друг друга. У Дазая дебильные шуточки, у Чуи взрывной характер. Бывало, пошутит Осаму про рост своего соседа,- к слову, шатен был ростом под 180, когда Накахара был не выше 160- и тот ему так врежет, что шатен либо ходил в очках, скрывая синяк под глазом, либо вообще дома оставался.
Чуя нравился Осаму. Тот и не скрывал, иногда позволяя себе обнять или даже шлепнут рыжика по заднице, чем сильно его выводил. Это бесило. Бесило до дёргающегося глаза и дрожащих рук- настолько Накахара его ненавидел в этот момент. Ну или просто пытался скрыть любовь за маской ярости, как предполагал шатен. И он был как никогда прав: Чуя и правда симпатизировал Осаму и переодически позволял себе маленькие вольности, переставая быть злой рыжей собакой. Такие моменты были вечерами, когда студент сидел на подоконнике с гитарой в руках, а Дазай придёт, сядет рядом и, потянув на себя соседа, заставляя отставить музыкальный инструмент, обнимал, зарываясь длинными пальцами в непривычно рыжие и такие мягкие волосы, нежно перебирая каждую прядку. Именно тогда Чуя засовывал свою гордость подальше и невесомо касался губами щеки шатена, иногда целуя даже в губы. В такие моменты слова были не нужны: все и так понятно.
Если Накахара ластился и показывал свою любовь периодически, то Дазай делал это всегда и везде. Ну... почти везде. В университете чертов суицидник становился женским обольстителем, делая чуть ли не каждый юной особе комплимент. Бывает, закатит такую балладу, что начинают течь не только студентки. А Накахара неистовствовал. Желание избить этого идиота становилось сильнее, а сердце щемило. Рыжий не привык чувствовать все это, оттого становилось ещё хуже. Однажды дошло чуть ли не до того, что глаза начало жечь, и слезы маленькими хрусталиками потекли вниз. В тот день Осаму не вернулся домой, уйдя в какой-то бар и подцепив какую-то девушку, переночевав у неё.
Считаете, что Чуя ненавидел шатена за его дибилизм? Нет. Иногда он просто не мог понять, чувствует ли что-то к нему Дазай или просто издевается, ведь того можно было застать либо обнимающимся, либо целующимся с другими студентками, а вечером он спокойно начнёт подкатывать к рыжему вновь.
Чуя настолько ушёл в себя, что даже не заметил переливающийся через край чашки кипяток, лишь зашипел и отпрыгнул назад, когда горячая жидкость попала на голую кожу.
– Чуечка, ну что же ты такой невнимательный... – Осаму аккуратно отодвигает кружку и забирает чайник, ставя его на место.
– Завались. Только твоих причитаний не хватает, – юноша бурчит и отходит к столу, плюхнувшись на стул.
– Ты когда-нибудь перестанешь быть таким грубым?
– А ты когда-нибудь перестанешь быть таким долбоёбом?
– Ладно, я мол... стоп, ЧТО?! – шатен задыхается от возмущения. – Ты что, страх потерял, коротышка?
Ну всё, Осаму, пиздец тебе. С глухим рыком рыжий подлетает к соседу и кулаком даёт в солнечное сплетение, заставляя того согнутся и закряхтеть.
– Ты меня не понял что ли? Завали. Хлебало. Мудак. Не выводи меня из себя сутра пораньше, – Чуя выходит с кухни. –Сам позавтракаешь и тарелку за собой вымоешь.
Мораль: не зли Накахару. Особенно сутра, особенно своими шутками, Дазай.
Фыркнув и тихо пыхтя, шатен берет тарелку и, усевшись за стол, приступает к завтраку.
– Ишь ты... поглядите-ка на него... – юный актёр складывает руки на груди, агрессивно пережевывая тёплый омлет. – злится он ещё... я ему помочь хочу, а он...
Осаму говорит нарочито громко, чтобы сосед его услышал. И он слышит. Вот только он молча сидит в комнате, разрабатывая очередной гениальный план, как прибить этого недо-суицидника с помощью футболки и табуретки, чтоб наверняка.
– «Бесит! – архитектор скрипит зубами, пуская искры из глаз. – Как же эта скумбрия недожаренная меня бесит! Прибить это мудло мало будет...»
Из собственных мыслей голубоглазого выводит звонок телефона из соседней комнаты. Оказавшись на территории соседа, юноша берет телефон и, зайдя на кухню, кидает его Дазаю, а тот, в свою очередь, в попытках поймать любимый гаджет, грохается со стула со свинячьими визгами, как подумал про себя Накахара.
– Мог бы просто отдать его в руки.. – Осаму громко фырчит, смотря на абонент – очередная пассия.
– Доброе утро, красавица! Неожиданный звонок от такого солнышка, – шатен натягивает милую улыбку, пусть её, кроме рыжего, никто и не видит. А Чую вновь передернуло. Мразь забинтованная.
Студент тихо рычит, уходит с кухни, заходя в комнату и забирая рюкзак, и выходит в прихожую, быстро одеваясь. Он даже не смотрит на соседа, который от него взгляд не отрывает и, похоже, даже не слушает, что ему говорит собеседница.
Накахаре просто плевать на всё. Ему всё равно, что там происходит у Осаму, что у него творится в жизни и тому подобное. Сейчас в голове у голубоглазого лишь мысль о том, что Дазай – самая настоящая шлюха. И то, что все его действия по отношению к архитектору лишь игра, не более. Бедняжке, наверно, просто надоели девушки, вот он к парням и клеится, как банный лист. Но Чуя его не подпустит к себе, Чуя гордый, Чуя сука бесится от его выходок, чтоб он на туалетной бумаге повесился, суицидальная морда.
Мысль свалить в универ раньше пришла со злости, но очень удачно. Как только рыжий юноша оказался на улица, он заметно расслабился, вдыхая запах мокрого асфальта, а осенняя прохлада приятно морозила шею и ладони. Отрезвляет.
Путь до здания университета от дома наших героев был коротким. Каких-то 15 минут под этим чертовым дождём, черт подери, который начался слишком внезапно. Накахара, как назло, не взял с собой зонтик, и сейчас он мало того, что злой (даже прохлада не помогла избавится от противного чувства), так ещё и мокрый, как собака. День сегодня однозначно не сложился с самого утра. Круто, жизнь, спасибо, флаг тебе в руки.
У этих двоих была традиция: в универ ходят вместе, из универа тоже. Вот только зачастую они нарушали это, так называемое, правило: актёр встречался с очередной пассией и вместе с ней прогуливал пары, после оставаясь даже на ночь. Также было и сегодня. Ну, почти также. Сегодня кареглазый с уверенностью мог сказать, что пойдёт на учебу. Он должен Его увидеть.
Шатен прекрасно понимал, что происходит у его соседа на душе и почему он себя так ведёт. Он понимал, что поступает, как последняя мразь, но всё равно так делал. Таким он был. Он не знал, сможет ли измениться, поэтому даже не пытался это сделать. Пусть всё будет, как есть.
Удивлению Чуи не было предела, когда он увидел своего соседа. Вау, Его Величество решил посетить жалкое место учебы, ребята, накрывайте стол, бухают все за счет заведения. Рядом с ним вышагивала какая-то плоская доска, по-другому не скажешь, гордо вскидывая подбородок, мол, смотрите, жалкие людишки, Его Ебанутое Величество позволил мне быть рядом, пока вы гниете в аду. Гррр, бесит. Накахара рыкнул, заставляя своего одногруппника и друга, Акутагаву Рюноске, стоящего рядом, вздрогнуть. Да уж, рыжий в гневе страшнее, чем Цербер, ей богу. Глотку перегрызёт, даже гавкнуть никто не успеет.
Шатен, по обычаю своему, всем приветливо улыбался. Но стоило ему взглянуть на архитектора, лицо перекосилось: в голубых глазах плескалась ненависть, злоба, презрение и отвращение. Всё коза, допрыгалась. Приехали, теперь рыжик его точно к себе не подпустит.
– Дазай-кун, что-то не так? – слащаво промурлыкала девушка, проведя кончиками пальцев по щеке.
– Что? – Осаму удивленно вскинул брови, а затем мигом натянул на себя улыбку. Очередная игра. – Нет, что ты, солнышко, всё прекрасно. Ты ведь стоишь рядом, а значит, что всё лучше некуда.
Ммм, как же вовремя он это сказал, боже упаси. Именно в этот момент Дазай проходил мимо рыжика, именно сейчас он понял, что ходил по очень тонкому льду, который к хуям сейчас сломается. Ну, Осаму, земля тебе пузом, как сказал бы изобретатель Т9, радуйся, сейчас исполнят твою мечту, раскрывай объятия смерти.
Чуя сжимает кулаки, метая глазами молнии, но молчит и ничего не делает.
– Чуя-кун, пойдём в аудиторию, – хриплым голосом говорит Рюноске, положив руку тому на плечо.
– Да, пойдём, иначе я ему сейчас лицо подправлю, – тихо отвечает архитектор и, поправив лямку рюкзака и фыркнув, направляется к аудитории.