Проклятие

3

Гермиона трансгрессировала в давно облюбованный глухой закуток в Оттери-Сент-Кэчпоул, небольшой магловской деревеньке на южном побережье Англии. И хоть камин Норы был подключен к сети летучего пороха, девушке хотелось немного оттянуть момент, когда она окажется в разномастном доме с его не менее разномастными шумными обитателями. Весенняя погода радовала — приятный запах молодой зелени, свежий ветерок. Бодро шагая по деревенской дороге, Грейнджер очень бы хотелось соответствовать атмосфере беззаботной легкости, что окружала ее сейчас и — она в этом не сомневалась — будет окружать и в Норе. Но Малфоев визит недельной давности не шел из головы. В особенности его слова о Гарри. Внутренний голос едким шепотком уверял, что все это — миссис Малфой, Гарри, жуткие линии на теле Малфоя-младшего — как-то связано. Но связать Гарри и смерть Нарциссы? Мерлин, во что он вляпался? Гермиона обожала загадки. Она поняла, что ей не хватает этого, когда жизнь вернулась в свою колею. Волан-де-Морт пал, единичные случаи сопротивления его соратников — подавлены. Когда все разрушения были устранены, суды над Пожирателями закончились, а волшебный мир тяжело и горько, но сумел оправиться от человеческих потерь, Грейнджер наконец окунулась в ту жизнь, о которой мечтала ночами, проведенными в палатке в Королевском лесу Дин. После войны Гермиона еще надеялась, что когда-нибудь ей удастся отменить действие заклятия Обливиэйт, наложенного на родителей. Позже, когда после нескольких лет обучения колдомедицине, Гермиона успешно прошла все тестирования и с воодушевлением приступила к стажировке в больнице Святого Мунго, она проявила недюжую инициативу, чтобы проходить практику именно в отделе Нарушений Памяти. Но чем дальше она продвигалась в своих исследованиях, тем быстрее уходил азарт и запал, и тем больше колдоведьма убеждалась — мистер и миссис Грейнджер останутся Венделлом и Моникой Уилкинс на очень долгий срок, возможно, навсегда. Новая послевоенная жизнь быстро затянула Гермиону с головой. Учеба, стажировка, отчаянные поиски контрзаклинания, дневные и ночные смены в больнице, а затем открытие собственного кабинета, который, как надеялась Гермиона, когда-нибудь перерастет в нечто большее. Все это перемежалось с дружескими встречами в Норе, свадьбой Гарри и Джинни, разрывом с Роном, несколькими легкими романами, матчами по квиддичу, где, впрочем, Гермиона исполняла лишь роль зрителя, и снова встречами с друзьями, снова обедами у семейства Уизли, чьими-то свадьбами, крестинами, помолвками. Работа-друзья, друзья-работа. И так продолжалось до тех пор, пока в размеренную жизнь Гермионы Грейнджер не ворвался Драко Малфой со стандартным набором колкостей, дьявольщиной на теле и обвинениями ее лучшего друга. Гермиону разрывали противоречивые чувства. Предвкушение — от попыток сложить кусочки головоломки воедино, заставив свои мозги кипеть и плавиться от напряженной работы, которая (о, в этом ведьма не сомневалась!) ей, несомненно, по силам — пугало и притягивало одновременно. Чувство неловкости и дискомфорта от того, что она собирается вторгнуться в чужую тайну, не предназначенную для нее — вынуждало медлить и сомневаться. Если бы только Грейнджер знала, что эта битва заведомо проиграна, то природная любознательность не дала ей никаких шансов остаться в стороне. Мысли роились в голове, мешая одна другой. Перед глазами то вспыхивала последняя страница «Пророка» с портретом покойной Нарциссы, то раз за разом представал полураздетый, с трепещущими угольными венами Малфой, и его слова про высшее благо. Передай дружку. Передай Поттеру. «Ох, Гарри...» Когда за поворотом показалось неустойчивое сооружение с красной черепичной крышей и пятью каминными трубами, девушка невольно улыбнулась. Улыбка получилась грустной. * * * — Гермиона, дорогуша, эти лимонные кексы бесподобны! — воскликнула миссис Уизли. — Неужели в них нет ни капли магии? — Ни капли, Молли, — отозвалась Гермиона, наслаждаясь ароматом свежей выпечки и горячего кофе. — Их пекут в маггловской кондитерской в деревушке неподалеку. — Восхитительно, невероятно! — взвизгнул мистер Уизли, восторженно вертя в руках кекс. — Эти простецы — настоящие волшебники! — с преувеличенным воодушевлением воскликнул Джордж, очень точно подражая интонации отца. Гермиона поймала взгляд Джинни, и девушки обменялись легкими смешками. — Джордж, расскажи, как идут дела в магазине? — поинтересовалась Грейнджер. Но не давая вставить сыну и слова, Молли тут же затараторила: — О, детка, дела идут прекрасно! Теперь и Рональд присоединился к старшему брату, — она по-матерински похлопала младшего сына по руке. — Я давно ему говорила — займись наконец делом! — Мама! — возмутился Рон. — Ума не приложу, в кого он уродился таким лентяем! — не унималась миссис Уизли. — Я решил попробовать, — пробурчал Рон, неловко покраснев, — может, это меня зацепит. — И да не минует его чаша сия, — драматично вставил Джордж. Не первый год Рон бился в поисках занятия, к которому он бы смог «прикипеть». Грейнджер ободряюще улыбнулась, зная, как тяжело у него на душе от собственных метаний. Внешне это был все тот же Рон — добрый, преданный, иногда немного ленивый, а внутри бушевал ураган из сомнений и смятения. — Гермиона, будь любезна, помоги мне на кухне с тыквенным пирогом, — Джинни бросила на подругу многозначительный взгляд. Ответив широкой улыбкой, девушка улизнула из-за стола и прошмыгнула в дом. Погода была отменная, и обед устроили во дворе. А в доме все было так, как помнила Гермиона — в глазах рябило от пестрого интерьера. Казалось, в жилище Уизли нет ни одной пары одинаковых предметов. В воздухе витали запахи еды и полевых цветов. Она скучала по своей семье, и где же, как не в доме Уизли, она могла утолить эту тоску. Теплые пироги, крепкие объятия, шутки и беседы ни о чем — все это согревало и привносило ощущение уюта и семейного покоя. — А что Гарри, все-таки не сумел вырваться из Министерства? Гермиона ловко поймала на большое блюдо пирог, который плавно выплыл из духовки. — Как видишь, — отозвалась Джинни, взмахом палочки отправляя стаю чашек в раковину, — последние недели он уходит спозаранку и возвращается уже затемно. Еще один взмах, и зажурчала вода, запахло душистой пеной, а чашки принялись нырять в воду, намыливая свои пузатые бока. — Я так устала от этого, — со вздохом призналась Джинни, — я все время одна. Но он обещал мне, что это временно. Рыжая миссис Поттер прикусила губу и тихонько добавила: — Он говорит так каждый раз. — Джинни, милая, — Гермиона тепло обняла подругу. Она знала, что той приходится нелегко, но и Гарри понимала прекрасно. Должность в аврорате много для него значила. Как и Гермиона, он был искренне предан своей работе. — Я вся издергалась, — поделилась Джинни, принимаясь за нарезание пирога, — наверняка, это все очень опасно! — Что ты имеешь в виду? — не поняла Гермиона. — Гарри не рассказывал тебе? Грейнджер отрицательно покачала головой, и Джиневра прикусила язык. — Они никак не могут разобраться с ним, с этим изворотливым змеенышем! — все же пояснила она и, подхватив блюдо с нарезанным пирогом, направилась к выходу. Гермиона обомлела. — О ком ты, Джинни? Юная миссис Поттер замерла вполоборота и извиняюще улыбнулась. — Не спрашивай меня, умоляю, это не мой секрет, я и так уже достаточно наболтала, — Джинни покачала головой и тут же добавила, озорно подмигнув: — Не отставай, в двух словах расскажу, кто у меня та-ак подробно расспрашивал о тебе всего пару дней назад!