Проклятие

5

— Отлично выглядишь, Гермиона! — Рон одарил подругу широкой улыбкой. — А я, как видишь, не удержался... Он развел руками, неловко улыбаясь. — Это моя вина, я опоздала, — отмахнулась волшебница, — война-войной, а обед никто не отменял, да, Рон? — Ну, да... — смущенно согласился тот, возвращаясь к прерванной трапезе. — Раз ты называешь это войной, значит, было так себе? Гермиона засмотрелась на увлеченного ростбифом Рона, прислушиваясь к себе — ничего. А ведь когда-то его имя и образ волновали, заставляя сердце приятно трепетать. Казалось, это было несколько жизней назад. А на самом деле — несколько лет. Рон не был глупцом, лентяем, инфантильным маменькиным сынком, он не изменял, не игнорировал, не был холоден в постели и вне нее. Но случилось нечто вполне ожидаемое — они повзрослели. Гермиона первая осознала, что они ждут от жизни не просто разного, но даже несовместимого. Когда сил и желания идти на уступки уже нелюбимому человеку, подавляя собственные стремления и вкусы, у нее не осталось, идиллия дала трещину, а вскоре и вовсе рухнула. Рон не понимал, что случилось с его Грейнджер, которая внезапно стала "другой". Винил во всем ее новый круг общения, работу, саму Гермиону. Расставались болезненно, обрывая все контакты друг с другом. Через пару лет кто-то их них даже заметил, что пройти через это было тяжелее, чем отыскать крестражи. Магглы обычно благодарят Бога, волшебники — Мерлина. Кого же стоит поблагодарить ей — Гермиона не знала. Но тайм-аут в общении с Роном и его семьей, который продлился чуть больше года, закончился словами случайно встреченной в Косом переулке миссис Уизли. — Гермиона, дорогая, а детские влюбленности и должны оставаться в детстве. Единицы способны пронести их через всю жизнь. Мы с Артуром скорее исключение, чем правило. Кто-то за нас порадуется, но найдутся и те, кто — наоборот. Было ли дело в крепкой многолетней дружбе, в том, что по словам Гарри, Рон "отпустил" их романтическое фиаско, или же в том, что неугомонный Джордж якобы подлил в его чай анти-любовное зелье — теперь уже не важно. Когда Рон снова вернулся в жизнь Гермионы, она поняла, как же скучала все это время по своему такому разному, но преданному и верному другу. — Так себе, это слабо сказано, — наконец ответила Гермиона на его вопрос. — Тебе Джинни рассказала? Это ведь она все подстроила. Грейнджер была очень сердита на рыжую миссис Поттер. И на Рона, который считал своим долгом покудахтать по поводу отсутствия развлечений в жизни Гермионы. И конечно, немного на саму себя за то, что когда-то так опрометчиво дала подруге зеленый свет в попытках найти для нее идеальную пассию. — Я даже не могу назвать это свиданием, — вновь заговорила волшебница, — так, встреча двух идиотов. Джинни мне все уши прожужжала, как он увлеченно обо мне расспрашивал. И ему она сказала то же самое обо мне! — Ну, был бы отличный повод для шуток, если бы вы друг другу понравились, — попытался вступиться за сестру Рон. — Но мы не понравились! И чувствовали себя как два дурака! Рон проявил несвойственные для него чудеса предусмотрительности и раскрыл перед подругой меню на разделе "Десерты". Гермиона любила проехаться ему по ушам нотациями о безмерном потреблении простейших эндорфинных радостей, вроде вкусной еды и выпивки, и бездумном потакании базовым инстинктам. Вот пусть сейчас сама и потакает, ага, хотя бы один разик, может хоть успокоится немного. — Джинни говорила, что он тоже помешан на чтении, знаниях, — Рон не преминул сложить пальцы латинской буквой V и сделать ими жест "типа" на последнем произнесенном слове. Гермиона изучала раздел с десертами (да! его план сработал!) и на удивление сдержанно отреагировала на последнюю реплику Уизли. — По-вашему, любой, кто умеет читать, автоматически становится отличным вариантом для меня? — спокойно спросила Гермиона, вызвав у Рона тихий смешок. — Офигеть, Гермиона Грейнджер научилась шутить? — доверительно понизив голос, нарочито серьезно спросил повеселевший Уизли. — А Рональд Уизли — слушать? — поддержала игру девушка. Один из плюсов долгой дружбы — это, однозначно, возможность затрагивать в своих шутках болезненные темы друг друга и проходиться на по ним изрядной долей юмора или даже сарказма, снижая чувствительность в том или ином вопросе. Друзья от души рассмеялись. Неудавшееся свидание уже не казалось Грейнджер чем-то вроде апокалипсиса и, возможно, младшая Уизли все-таки будет жить. — Зато у тебя был повод классно выглядеть, — подвел положительный итог Рон утреннему рандеву подруги. — Значит, все не зря, — Гермиона ответила на ободряющую улыбку Уизли. — Видишь, иногда нам полезно встречаться без Гарри, мы давно не разговаривали как сейчас. Рональд многозначительно хмыкнул. — Это потому, что ты обычно без остановки трещишь о своей работе. Грейнджер демонстративно закатила глаза, как делала это всякий раз, когда Рон вступал с ней в спор. Сейчас этот жест вызвал у обоих лишь новую волну улыбок и смеха. — А мне жаль, что Гарри не видит тебя такой, — заметил рыжий. — Какой? — Ну, такой. Живой, — неожиданно серьезно сказал Уизли. — Если бы я не знал, что план Джинни провалился, я бы решил, что вы с тем парнем отлично поладили. Грейнджер слабо улыбнулась и покачала головой. Она и сама чувствовала себя как-то иначе последние дни, но признаваться в этом не хотелось. А Рон, как назло, не желал уходить от этой темы. — Правда, Гермиона. Хреновая это идея, говорить о... Ну, после того, как мы... Как у нас, э-э, не получилось, ты как будто, — он замялся еще сильнее, подыскивая слова, — угасла что ли. Понимаешь? Ты вроде та же, но, черт, вокруг тебя одна рутина, какое-то болото. Никакого драйва. А ведь ты не такая, да? Гриффиндорка слушала эту сумбурную речь и думала, что наверное, вот так неуклюже и спутано он сумел выразить то, что она так упорно отрицала. Вокруг одна рутина и болото, а она ведь не такая. — Ты же не обиделась, что я это сказал? — обеспокоенно попытался оправдаться Рон, ерзая на стуле. — Просто я так рад, что ты сегодня совсем как раньше, как настоящая ты, шутишь, смеешься. С тобой сейчас так легко. Уизли вдруг осекся, ожидая услышать типично грейнджеровскую тираду. Триггером получасовой лекции об уровнях ответственности, стремлении реализоваться и необходимости шагать по эволюционной лестнице вверх, а не вниз, было именно периодическое упоминание друзей о легкости, вернее его затянувшемся отсутствии, в общении с Гермионой. Но волшебница лишь рассмеялась в ответ и тепло похлопала его по руке, произнеся одними губами "все хорошо". Чем окончательно повергла бедного Рона в шок. — Мерлинова борода, Гермиона, — поразился Рон, — не растеряй этот настрой до встречи с Гарри, умоляю. — Вряд ли мы скоро увидимся. Джинни сказала, он все время занят каким-то загадочным проектом, — отозвалась Гермиона, игнорируя трепыхания почуявшей неладное совести. Не то чтобы она пыталась узнать, известно ли что-то Рону о связи Поттера с делом Малфоя, но все же. Если есть такой вариант, было бы непростительным промахом его упустить. — Черт, рыжие поголовно не умеют держать язык за зубами, да? — обреченно спросил Уизли и тут же лично подтвердил свои слова. — Завтра все закончится. Будет повод отметить это, хорошенько оттянуться, ты ведь с нами? — Что значит "Завтра все закончится"? Это Гарри сказал? — Да, я сегодня был у него. "Рон, к утру ему конец", — скопировав серьезный тон и жест, которым Поттер поправляет очки, процитировал Уизли. — Кому? — ошарашенно переспросила Гермиона. — Проекту этому, чему ж еще? — ответил, к счастью, не очень внимательный Рон. — Эй, закажи уже себе поесть, ты бледная как банши. А то с твоими пациентами кусок в горло небось не лезет. Вечно то драконью оспу, то фурункулез, то еще гадость какую притащат. Грейнджер рассеянно кивнула и, немного поколебавшись, сжала в кармане галеон. * * * — Что за наряд, Грейнджер? — вместо приветствия сказал Драко. — У твоего ухажера фетиш на цветочки и бантики? — Малфой, — сухо ответила Гермиона, переступая порог комнаты и осматриваясь. — Оставь свое мнение при себе. Что ж, как и полагается английским маггловским традициям, в этом доме все было слишком — слишком тесные комнаты, слишком крутые лестницы и слишком маленькие окна. То, что Драко скрывается в магловской части Лондона, волшебницу не удивило. Это было резонно. То, что на послание Гермионы он отреагировал, прислав за ней домовика, тоже не выбивалось за рамки типичного для Малфоя поведения. А вот то, что поднимаясь на второй этаж, Грейнджер столкнулась с молодой женщиной, ее, мягко говоря, поразило. Присутствие девушки не очень-то вписывалось в конспиративные игры Малфоя. И если Грейнджер не скрывала своего удивления, то девушка же будто и вовсе не заметила гостью, скрывшись за ближайшей дверью. — Я не знала, что ты не один, — произнесла Гермиона, мельком осматривая скромный интерьер гостиной. Драко молча отмахнулся и жестом предложил волшебнице присесть. — Позволь спросить, она в курсе? — Думаешь, я слетел с катушек? — равнодушно поинтересовался юноша. — Она под Империусом. Целительнице будто вылили ведро холодной воды на голову. Она только и могла, что ошарашенно ахнуть, прикрыв рот ладонью. — Как?! Малфой! — вскрикнула Грейнджер так резко, что суетившийся с чайным подносом эльф подскочил, едва не вывернув содержимое. — Малфой, она же живой человек! — Она маггл, — невозмутимо отозвался Драко. От охватившего ее возмущения у Гермионы перехватило дыхание. Она едва могла справиться с собой, потрясенно глядя на бесстрастно изучающего свой маникюр слизеринца. — Я думала, ты изменил свое отношение! — с вызовом произнесла все еще шокированная и возмущенная Гермиона. Малфой поднял равнодушный взгляд на собеседницу. В отличие от нее данная тема не вызывала в нем таких бурных откликов. — К чему? К магглам? — изогнув бровь, поинтересовался он. — Грейнджер, то, что ты больше не вызываешь у меня рвотные позывы, не означает, что простецы, полулюди и прочий сброд — мои лучшие друзья. Драко принял чашку с дымящимся напитком, которую бережно передал ему домовой эльф. Сделав пару глотков, он довольно ухмыльнулся, глядя на беснующуюся Гермиону. Ему по-прежнему было чертовски приятно действовать ей на нервы, несмотря на всю хрупкость своего положения и, увы, лишь видимое его благополучие. Язвительный треп хоть и ненадолго, но помогал отвлечься. Хотя, стоит признать, в этот раз он дал маху. Стоило заранее позаботиться о том, чтобы его прелестная соседка не попадалась Грейнджер на глаза. — Ваш чай, мисс, — пропищал крохотный эльф. Обуреваемая праведным гневом Гермиона шарахнулась от домовика, чая и Драко, одарив последнего взглядом, в который вложила всю неприязнь, на которую была способна. — Присаживайтесь, мисс, — насмешливым тоном произнес Малфой, — Сэмми очень старался, он обожает гостей. — Я не за этим пришла! — рявкнула на Драко (но ни в коем случае не на эльфа, нет!) Гермиона, вызвав возмущенное ворчание домовика, прежде чем тот исчез с легким хлопком. — А зачем же? Она помолчала, презрительно разглядывая Малфоя, прежде чем наконец ответить. — Помочь. Но после того, что я узнала, не уверена, что все еще хочу этого. Тон, которым Гермиона произнесла последнюю фразу, Драко очень не понравился. Когда тебя ненавидят и советуют отправиться далеко и надолго — это одно, он привык. А вот когда тебя презирают и дают понять, насколько ты в глазах говорящего жалок — другое. И этого в определенные периоды жизни Малфою хватило сполна. — И что же, позволь спросить, заставило тебя сомневаться? — слегка прищурившись, спросил Малфой, хотя ответ знал прекрасно. — То, что ты ничуть не изменился, — отчеканила Грейнджер. — Как я вообще могла купиться? Ты все такой же лицемер, использующий людей ради своей выгоды, не заслуживающий ни жалости, ни сострадания, ни тем более — помощи! Гермиона перевела дыхание, глядя на стиснувшего челюсти Малфоя. — Это низко даже для тебя! Я несусь сюда, чтобы спасти твою двуличную задницу, а ты играешь чужой жизнью, ссылаясь на то, что она маггл! Будто это делает ее не живым человеком, а мусором под ногами таких как ты! Драко мрачнел, слушая поток грейнджеровских возмущений. Кто она такая, чтобы отчитывать его? Наконец волшебница прервала гневные излияния, и наступила немая пауза, во время которой бывшие однокурсники испепеляли друг друга тяжелыми взглядами. От слизеринца не укрылось, что девушка крепко сжала палочку. — Какая же ты дура, Грейнджер, — скривился Драко. Как можно быть такой умной и тупой одновременно? Малфой был уверен, уж она-то способна его понять, ведь если правда то, что он слышал о ее родителях, Грейнджер по собственному опыту должна знать, что чувствуешь, когда рядом нет ни одного по-настоящему близкого человека, и на какие отчаянные поступки это порой толкает. — Зачем ты наложил на нее заклинание воли? — настойчиво спросила Гермиона. — Чтобы развлекаться с ней на пару с домовиком! — огрызнулся Малфой, — А потом я бы запытал обоих до смерти и закопал в саду. Старинная забава чистокровных, ты не знала? Бурные чувства — плохие советчики. Гермиона отчаянно пыталась прийти в себя, чтобы трезво оценивать ситуацию. Гневная мысль о том, что Малфой использует Империус забавы ради, уже не казалась такой очевидной. То, как он ощетинился от обвинений... Что если за напускным равнодушием и фарсом скрывается что-то в разы более серьезное? А едкий сарказм и обидные шпильки — не только мерзкий характер, но и способ самозащиты, возможность замаскировать уязвимые места и болезненные темы, коих у него должно быть предостаточно. Если задуматься, кто сейчас Драко Малфой? Очень неоднозначный совсем еще молодой человек, который бежит и скрывается неизвестно от чего и почему, и (по всей видимости) единственная живая душа, которой он небезразличен — домой эльф. Грейнджер, ухватившись за внезапную догадку, ощутила укол совести и слегка поникла, растеряв боевой настрой. Драко ненавидел ее сейчас почти так же, как в школе. За грубое напоминание, каким жалким и пропащим его считают все, кто был на "правильной стороне". — Малфой, — осторожно начала Гермиона, — ты же понимаешь, что это все ненастоящее? — Ни слова больше, — прошипел он. — Империус не выход, — не останавливалась Грейнджер. Драко, неестественно собранный и прямой, не пошевелился, застыл словно неживой. Если бы только взглядом можно было убивать! — Не смей, — процедил он. — Что ты ей велел? Спать с тобой? Делать вид, что между вами что-то есть? Гермиона сделала пару шагов, сокращая расстояние между ними. Интуитивно ей хотелось поддержать, обнять, пожалеть, но это было бы возможно только в том случае, не будь здесь одного, но очень значительного "если". Если бы это был не Драко, а кто-то другой, гораздо более понятный и простой. Малфой же — мечта психоаналитика. Ядерная смесь из комплексов, эгоизма, временами даже эгоцентризма, сомнительных моральных принципов и черт знает чего еще. Но при всем этом, каким-то образом ему все же удавалось производить впечатление не напрочь конченого мерзавца, а эдакой гусеницы-переростка, которая хоть и выглядит как отвратительная мохнатая зараза, но все же имеет приятный оттенок и внушает надежду, что однажды превратится в прекрасную бабочку. Хотя, стоило признать, эта бабочка немного подзадержалась в своей первой ипостаси. Поэтому Грейнджер, сделав несколько шагов к Малфою, остановилась, пресекая свою идею о крепких целительных объятьях на корню. Где-то на периферии сознания она всегда понимала, что избалованный, острый на язык мальчишка — лишь вершина айсберга. Драко оказался многогранным человеком с таким непонятным для нее характером, каких Гермионе еще не доводилось встречать, и она никак не могла предугадать, что же ждет ее за очередным "поворотом". — Зачем пришла, Грейнджер? — просто спросил Драко. Вместо упрямого молчания или наоборот — тотальнейшего эмоционального армагеддона, он привычно-лениво задал обычный вопрос. И если бы не взгляд, которым он прожигал ее, не крепко сжатые в кулаки ладони и неестественная натянутость во всем его образе, можно было бы вообще усомниться в существовании случившегося минутами ранее диалога. Гермионе казалось, что прими она сейчас игру, которую навязывает ей Малфой, игру, главным условием которой было игнорирование случившегося, она упустит что-то очень важное. Упустит возможность хоть на дюйм подтолкнуть Драко к свету, который, почему-то она не сомневалась в этом, в нем еще не угас окончательно. Поэтические бредни никогда не были свойственны ее опирающейся на доводы разума натуре, но сейчас Малфой представлялся ей именно таким — человеком, который поддался тому, что есть в каждом из нас — своему темному "я". И теперь топтался на месте, увязая все глубже, и в силу своей слабости или нерешительности игнорировал возможность ухватиться за лучшую свою половину, которая все еще маячила где-то на задворках его личности. Почему Грейнджер так старательно впутывалась в сложное и неблагодарное предприятие по спасению заблудшей овечки? Что ж, видимо Малфой был прав — гриффиндорская натура не позволяла ей пройти мимо того, кто нуждается в помощи. — Извращенные попытки отчаявшегося человека избежать одиночества, — произнесла она, не позволяя Драко уйти от острой темы. — Ты же не такой, Малфой. Это не ты. Драко хотелось схватить проклятую Грейнджер за плечи и тряхнуть, что есть силы. Неприязнь и разочарование от того, что Гермиона, о проницательности которой твердили все, кто был хотя бы мельком с ней знаком, повелась на скандальную видимость, на клеймо Пожирателя, сменились холодной яростью, когда она, наконец раскрыв глаза и подумав своим колченогим мозгом, возомнила себя незнамо кем, решила, что имеет право бесстыдно вторгаться в личное пространство Малфоя, бесцеремонно озвучивать его слабости и тыкать его в них носом. Хотелось рявкнуть, что Грейнджер не имеет ни малейшего представления о том, какой он. Бушевать от того, что практически назвала его отчаявшимся извращенцем. И в прямом смысле уничтожить за то, что смогла приблизиться к запретному. К тому, что он так методично и старательно прятал где-то очень глубоко, в чем даже сам себе признавался весьма неохотно и, поддавшись мимолетной глупой слабости, идиотской грейнджеровской провокации, так неприкрыто, практически собственными руками вручил этой дуре. Нет, он не предоставит ей удовольствия с видом праведницы и покровительницы совать свой нос куда ни попадя. Это была глупейшая ошибка самого Драко, который с таким рвением ухватился за проклятую Грейнджер как за возможность отвлечься от мрачных мыслей, что практически вывернул себя наизнанку, предоставив ей возможность любоваться на содержимое. Хорошего понемногу, лохматая ты выдра. — Зачем ты пришла? — Есть информация, — Без колебаний, что явилось неожиданностью даже для нее самой, сказала Гермиона. Ее совесть, удивительно, но молчала. Хотя всего лишь часом ранее, когда девушка сжимала в кармане малфоевский галеон, ее внутренний голос буквально разрывался от криков, что она предает Гарри. — Что за информация? — насторожился Драко. — Пока не договоримся о том, что ты дашь мне взамен, даже не мечтай. Гермиона увидела, что Малфой немного расслабился, а в глазах промелькнули насмешливые искорки. — Кажется, я на тебя плохо влияю, — ухмыляясь, заметил он. — Ну и чего же ты хочешь? Удиви меня, Грейнджер. — Я хочу получить ответы, — пожала плечами Гермиона. — Ну что за люди? — Малфой, поджав губы, сокрушенно покачал головой. — Никакой фантазии. Одно слово — Гриффиндор! Последнее слово Малфой произнес, очень точно подражая интонации, с которой Распределяющая шляпа выкрикивала факультеты. — Какие ответы, Грейнджер? Гермиона встретилась взглядом с насмешливыми глазами юноши, который уже успел нацепить привычное выражение лица, будто бы вовсе и не он минутами ранее готов был придушить свою гостью. — К чему этот цирк? Ты прекрасно знаешь, о чем я, — нахмурившись, ответила она. Ей надоело, что в каждую их встречу неминуемо звучат пустые вопросы, ответы на которые и без того знают они оба. — А если я откажусь? — вкрадчиво спросил Драко. — Тогда катись к черту! — раздраженно парировала девушка, с вызовом глядя на него. Малфой задумался. Вряд ли Грейнджер пошла бы на неприкрытую ложь ради идиотских ответов. Неужели ей удалось узнать что-то по-настоящему важное? — Хорошо, — легко согласился Драко. — Согласен. Выкладывай, ты первая. — Нет, Малфой, так не пойдет, — упрямо покачала головой Гермиона, — ты должен пообещать. — Что-что? — переспросил Драко. Ему послышалось? — Пообещай, что выполнишь условие сделки, — строго сказала Гермиона. — А иначе можешь забыть о моей помощи. Малфой чуть не расхохотался, право слово. Но, конечно, позволил себе лишь скептичное "Хм-м". Святая простота! Ему снова показалось, что перед ним стоит маленькая зубастая девочка, которая еще не ощутила на себе войну, пытки и потерю близких. Как ей это удается? Или другой вопрос, чего она добивается? — Обещаю, — просто сказал Малфой. Главное его преимущество перед Грейнджер в том, что он врет — как дышит. Хочет ответы? Получит. Или нет. Он еще не решил. В любом случае, Гермиона поможет ему с чарами, и-и, вуаля, Сэмми отлично дается оглушающее. Ничто больше не будет удерживать Драко от того, чтобы весело и задорно умчаться в закат, воспользовавшись порталом. — Тебе нужно уходить, Малфой. Как можно скорее, — серьезно произнесла Гермиона. — То есть? — То есть — в Министерстве знают, где ты. Вечером или ночью они будут здесь, — Грейнджер следила за Драко, который, нахмурившись, начал мерять шагами комнату. — Время есть, но стоит поторопиться. Малфой тихо позвал домовика и, когда тот появился, бросил ему коротко: — Мы уходим. Гермионе вдруг подумалось, как часто Сэмми слышит эту фразу от хозяина? И сколько раз им уже приходилось вот так срываться в неизвестность? — Идите. Отмени Империус, уж будь любезен. Я задержусь, займусь памятью твоей визави, Малфой, — не веря, что говорит это, произнесла Гермиона. Могла ли она когда-нибудь представить, что будет заметать следы за бывшим Пожирателем? — Уходи, Грейнджер, — покачал головой Драко, — я сам. Гермиона уловила в голосе Малфоя что-то такое, чего еще никогда не слышала. Слово нежность было бы чересчур громким, скорее мягкость или теплоту. А может, ей это показалось? Она внимательно смотрела на Драко, стараясь уловить хотя бы тень того, что промелькнуло в произнесенной им фразе. В голове маячила догадка, что он хочет попрощаться. Малфой? Попрощаться с девушкой-магглом? Звучит странно, нет, абсурдно! Поэтизированно! Это же Малфой. Но ведь такое возможно, да? — Боюсь, что ты накосячишь с заклинанием забвения, — будто пресекая ее мысли, равнодушно сказал Драко. Грейнджер безвозвратно стерла из памяти родителей их собственную дочь. Стажировалась в отделе Нарушений памяти. Ее авторству даже принадлежали несколько исследований по этой теме. Уж в чем, а в Обливиэйте она понимала несколько больше других. И Малфой, вероятнее всего, прекрасно знал об этом. Она молча кивнула Драко, никак не прокомментировав его слова. Ей снова показалось, что она совсем не знает этого человека. Драко направился к выходу из комнаты и, замерев у двери, вдруг спросил: — Грейнджер, а ты не боишься, что я обману тебя? Гермиона отрицательно покачала головой. Стоило ли ему знать, что она не была уверена ни в чем, что касалось его самого? Вряд ли. Некоторым из нас, чтобы стать лучше, рядом нужен кто-то с непоколебимой верой в то, что мы справимся. — Почему? — Ты пытаешься казаться самой большой задницей на земле, Малфой, — пожав плечами, начала она, — но поверь мне, невооруженным глазом видно, что это не так. — Это почти комплимент, Грейнджер, аккуратнее, — многозначительно заметил он, позволив себе даже легкую улыбку. — Не обольщайся, — отмахнулась Гермиона, — я все еще считаю тебя лицемерным, эгоистичным снобом. — Тогда я спокоен, — хмыкнул Малфой, выходя из комнаты.