Агата Гэттис. Переплетая нити прошлого

II. Горькая обыденность, или могло быть хуже

Я вернулась с работы около одиннадцати вечера, и перекусив на ходу персиковым йогуртом, что обнаружился в пустующем со вчерашнего дня холодильнике, поплелась в душ, обещая себе, что завтра точно что-нибудь приготовлю на ужин.

Ну или послезавтра. На самом деле сил на готовку не было совсем. Еду ведь, можно и заказать!

Работа выжимала из меня все соки.

А если задуматься, то чего я ожидала, устраиваясь учителем в школу? Какой же вздор! Всю жизнь откровенно призирая школу и то, что в ней происходит, по иронии судьбы сама стала тем жалким преподавателем, что вещает очевидные вещи раз за разом, глядя в пустые глаза своих подопечных. Хотя, ненависть с возрастом ушла на второй план. Работа есть работа, тем более, когда она действительно прибыльная и не такая «скучная».
Не скажу, что я не люблю детей, но их вечные проделки, крики, шум и неуместные споры, оговорки. Черт бы их побрал... Может показаться, что я просто понятия не имею, как обращаться с детьми. Но нет. Я справляюсь, и даже очень хорошо. Не без труда, но хорошо.

И всё дело в опыте, довольно большом. Пускай ребенку, с которым мне приходилось пол жизни нянчиться, было слегка за восемнадцать.

Улыбка коснулась уголков моего рта, которую я поспешила отогнать.

Мысли об Англии отдавались головной болью в области затылка и горечью на языке. Она осталась позади, как мне и хотелось. И незачем ворошить воспоминая. Хотела сбежать — сбежала. Они — Джон, Рози, миссис Хадсон и мои родители — были всем, когда-то. Но не сейчас. Спасибо им за всё, но думать о них мне сейчас абсолютно не хотелось.

Я подставила лицо под прохладные струи воды и закрыла глаза, медленно втягивая влажный воздух через приоткрытые губы. Завтра будет новый день, в точности как этот. Завтра я снова буду погружена в горы конспектов и домашних заданий. А ночью я так же буду стоять в душе, копаясь у себя в голове. Вытаскивая из самых отдалённых угольков подсознания сладкие обрывки памяти.

Пройдёт хоть сто лет, а это не изменится.

Так будет наверняка, потому как каждый раз, зарубая себе на носу, повторяя как мантру: «Агат... Елизавета, не оглядывайся. Смотри вперёд!» я сама себе противоречу. Принимая душ, смотря фильм в гостиной вечером или обнимая мужа, стоит мне закрыть глаза, и я вижу тех... того, кто поселился в моем мозгу. Того, кто простотой своей украл глупое, детское сердце маленький Агаты, и хранит его у себя по сей день, как самую ценнейшую реликвию.