Летальный исход

демон, расслабься.

Андрей был воплощением усталости, когда ты устал настолько, что тебе становится плевать на свою усталость. Он был алкоголиком по наследству — но в отличие от отца нёс это знамя с гордостью и честью. Он был тем алкоголиком, который знал, после какой стопки ему остановиться, чтобы не начать вести себя, как отец. Со временем это знание превратилось в физическую возможность — и Андрей перестал пьянеть. Что, как мрачно подтвердил его двоюродный брат Веня, и является симптомом второй стадии алкоголизма. Он ушёл выкидывать мусор после этой реплики, пока Андрей задумчиво разглядывал пустую бутылку из под пива — брат специально демонстративно оставлял перед ним их, что позже сам Андрей превратил в особый вид искусства — и коллекционирования.
Андрей был воплощением усталости, безразличия, поколения между юношами девяностых и мальчишками двухтысячных — поколения, которое не сильно отличалось от всех прочих, помимо акцента, направления их личного безумия.
Андрей был воплощением усталости, а его брат Веня был воплощением терпения. Того самого терпения, когда ты разбиваешь бутылку из под виски об стену после того, как сотню раз — тысячу, повторял одну и ту же простую просьбу: хватит пить.
Забавно то, что он сделал это в тот момент, как почувствовал, сколько жажды разрушения может быть в человеке. Когда он позволил себе пару бокалов вина. Когда он взял биту брата и принялся добивать несчастные осколки стекла ею, не веря при этом в то, что всё происходящее — реальность, как и вся их жизнь.
Андрей молча наблюдал, а когда Веня закончил, едва улыбнулся ему своей невеселой, кислой улыбкой, больше напоминающей то, воплощением чего был Андрей.
— Демон, расслабься.
Кто из них был настоящим демоном, знали только боги.
И боги кричали: они оба.