Сосед по комнате

chapter seven

— Слушай, ты, — сбоку от Юнги послышался женский голос, больше похожий на шипение, от чего парень поперхнулся и чуть ли не выронил бутылку из рук, только чудом удержав её, — может, хватит?
— Мне что, воды попить нельзя? — равнодушно ответил Мин и принялся впитывать пролитую жидкость с дивана белой салфеткой.
Эта Чиминова курица начинает его бесить ровно с того момента, как Шуга чувствует тошнотворный запах духов с малиной, хотя девушка ещё в дверях.
— Не строй из себя тупого. Трогать моего Чимми хватит!
Девушка пищит как самая настоящая истеричка, а ещё стучит миниатюрным кулачком по столешнице, да так, что бокалы подпрыгивают, и их содержимое забрызгивает всё вокруг, включая и любимые штаны Мина.
И Юнги не против вызвать врачей, которые перевяжут эту ненормальную специальными веревками и уведут далеко-далеко, с глаз долой. Да только вот «Чимми» вряд ли оценит этот широкий на самом деле жест со стороны старшего.
— Во-первых, «Чимми» — не твоя собственность, — лениво огрызаясь, начал Мин, — а во-вторых, возьми, — он протянул мокрую белоснежную салфетку, — у тебя лицо запачкалось.
— Соус? — девушка тут же потянулась в боковой карман маленькой глянцевой сумочки, нервно потирая пальцами уголки красных от помады губ.
Юнги криво усмехнулся, наблюдая за её метаниями:
— Три слоя штукатурки, а не соус.
— Козел! Ты не понял то, что я тебе сказала про Чим Чима? — девушка уже открыто злится и напрягается, словно еще пару остроумных фразочек в ее сторону, и она озвереет, как оборотни в фильмах при виде полной луны, и набросится на Юнги, разорвет его своими длиннющими когтями.
Хотя для этого и трансформироваться в волка ей было совсем необязательно — своим маникюром девушка даже сейчас могла заколоть любого.
— Можешь не волноваться, — равнодушно говорит Мин и тянется к краю стола за банкой пива. — Если бы не моя природная скромность, я бы уже отбил твоего Чимми. У меня для этого была куча времени и ещё больше возможностей.
— Что? — она открыто смеется и стервозно продолжает, смотря на Шугу сверху вниз, хотя сама, даже на высоченных шпильках, едва ли достаёт ему до плеча.
Наверное, роста ей придаёт самомнение, отстранённо думает парень.
— Чим не педик, в отличие от некоторых.
Юнги усмехается краем губ, качая головой. Знала бы она, как этот «не педик Чимми» лез к нему целоваться, наверное, не выглядела бы сейчас такой самодовольной. И ему хочется чисто из вредности открыть куре глаза с накладными ресницами, одна из которых начала отклеиваться, на правду, но почему-то только пожимает плечами и тянет, с жалостью во взгляде смотря на девушку:
— Ну, значит, у меня для тебя плохие новости, — Мин добавляет трагичности в свой облик, понижая голос до шёпота, чем заставляет подружку Пака наклониться ближе, — после отношений с тобой — стал.
Вот честно, с такими, как она, даже скучно.
Ругаться и дерзить — это вполне в стиле Юнги, но без причины тратить свое время на всяких идиотов он не привык. А на таких вот идиотов в квадрате, реакция которых на любой его выпад предсказуема до мелочей, ему тупо начхать. Потому что неинтересно. И он правда думал, что все такие остались в Америке, забытые, как страшный сон, но вот же, яркая представительница вида, сидит прямо перед ним и цепляется когтищами за столешницу, наверняка еле сдерживаясь, чтобы не врезать.
И почему сейчас Мин сотрясает воздух и дерзит этой курице, он совсем не понимает, поэтому даже продумывает пару фразочек про ее грим на лице, так, на всякий случай, если вдруг толстые намёки не доходят до её тонкого мозга. И когда он пускает их в ход, разукрашенная брюнетка не на шутку звереет и начинает распускать свои щупальца, бить Шугу по плечу, царапая кроваво-красными когтями даже сквозь толстовку, добавляя обидные фразочки, такие типичные, что хочется самому врезаться лицом в стол. Создается впечатление, что из её рта скоро выступит белая пена, как у бешеных собак.
Вот честно, случись такое, Мин ни капельки бы не удивился. Разве только тому, насколько долго ей удалось сдерживать свою истинную сущность. Или это просто Пак придурок, раз не видит, что за слоем брендовой косметики скрывается натуральный рептилоид.
Когда терпение Юнги совсем лопается, и ему надоедает отмахиваться, к столу, к счастью девушки, подлетает спасение: немного пошатывающийся Чимин вернулся с двумя новыми банками пива. Его глаза округлились до нетипичного для корейцев размера, и, поставив жестянки на стол, парень поспешил оттянуть нервную девушку, продолжающую оставлять красные отпечатки и небольшие царапины на белоснежной коже Шуги, подальше от старшего, который выглядел как человек, готовый убивать.
— Юна-а, прекрати сейчас же! Что случилось? — Пак отодвинул истеричку, которая изловчилась ещё пару раз царапнуть Мина по предплечью, подальше, и попытался успокоить, прижимая к себе, пытаясь сжать её руки в своих.
— Чимми, этот придурок говорил про меня ужасные вещи! — выдала вдруг девушка плаксиво и спрятала лицо на крепком плече Чимина, тихо всхлипывая, словно она бедная жертва, а Юнги ужасный монстр, который отобрал у нее конфетку.
Шуга только закатывает глаза и складывает руки на груди, откидываясь на сидение. Эти потуги зазнобы Чима в актёрстве выглядят так ненатурально и убого, что блевать хочется.
— Я только сказал про штукатурку на ее лице, — Юнги обращается к Чимину, который, по лицу видно, не может решить, кому верить. — Ну я же ничего не стал говорить о её усах? Может, ты ей скажешь?
— Чувак! — шипит Чимин.
Пока Юна скрывала лицо в плече, Чимин слегка приулыбнулся. Его, кажется, шутка про усы позабавила. Хотя кто сказал, что это шутка?
— На правду ведь не обижаются. Да, Чимми?
— Хён, не называй мен… — возмутился было насупившийся Пак, но его перебила темноволосая бестия.
— Ах ты…
Девушка совсем забыла о том, что должна делать вид, что плачет, и вообще оскорблённая невинность, в секунду отстраняясь от своего парня и, с удивительной резвостью на таких-то каблучищах, подскочила к Мину и начала бешено колотить его до тех пор, пока Чимин не «прогрузил» свою голову и снова не перехватил её поперёк живота.
— Ну хватит уже! — прикрикнул он на девушку и силой отволок её как можно дальше от офигевшего Мина.
— И ты даже не ударишь его за то, что он меня обозвал?! — визгливо закричала она в ответ, брыкаясь и стараясь вырваться из стальной хватки.
— Остынь, Юн, мы ведь выпили, — Чимин всё еще пытался успокоить девушку, хотя в глубине души она уже даже Пака, по натуре неконфликтного и спокойного в отношении разборок, как слон на водопое, начинала раздражать и выводить из себя.
— Это не алкоголь, а твои друзья-идиоты! — зашипела, как гадюка, Юна, вперивая разъярённый взгляд в Пака.
Да, она определённо старалась вывести его из себя. И даже преуспела в этом нелёгком деле.
— Знаешь что, — Чимин мгновенно отстранился от шатенки, словно это было для него последней каплей. Никто и никогда не смеет обзывать его друзей, тем более так открыто и прямо ему в лицо, так что ему ничего не остаётся, кроме как: — Кажется, нам пора расстаться. Не нравятся мои друзья — не держу.