Прошло всего несколько дней с тех пор, как он покинул это место, но как только он ступил на нетронутые фарфоровые плитки школы, Джин снова успокоился.
Ему не нравилось находиться слишком далеко от единственного места, которое он мог по праву назвать домом за последние несколько лет.
Особенно когда ему приходилось встречаться с отцом, что случалось раз в год, только для того, чтобы отец подписал документ, в котором давал свое согласие, и деньги, необходимые Джину для продолжения учебы в школе.
Если бы не правила школы, по которым ученики школы должны были лично доставить и вернуть эти документы, Джин никогда бы даже не посетил человека, которого он называл своим отцом.
На самом деле, он даже не сделал этого.
Он перестал так звать его, как только понял, как ему стыдно за то, что он его сын, и больше всего на свете хотел оттолкнуть его и отправить туда, где никто не смог бы связать с ним Джина.
К счастью, это была единственная вещь, которую его так называемый отец сделал правильно для него, случайно, конечно, так как его целью было сбросить Джина на кого-то после смерти его матери, чтобы ему не пришлось иметь дело с ним.
Так, в нежном возрасте 12 лет, всего через 2 месяца после смерти матери и повторного брака отца, Джин был отправлен в одну из самых престижных школ для ангелов в стране.
Ему не нравилось вспоминать о том периоде своей жизни, и настроение его сразу стало кислым, когда он вспомнил, как быстро отец женился снова после смерти матери.
Он ускорил шаг, чтобы как можно быстрее добраться до столовой, надеясь, что еда отвлечет его от болезненных воспоминаний, наполняющих его разум, заставляя его грудь болеть.
К несчастью, ему казалось, что он никогда не доберется до массивных серебряных дверей, наполненных различными запахами домашней еды, и эта мысль заставила его сердце сжаться, когда он снова вспомнил о своей покойной матери.
Он не мог избавиться от мыслей, которые постоянно крутились в его голове.
То, как его мать смотрела на него своими большими блестящими карими глазами, наполненными теплом, теми же глазами, которые Джин унаследовал от своей матери, хотя он был уверен, что в его глазах не было столько доброты, сколько в ее, когда она держала его за руку, с извиняющейся улыбкой на лице, пока она бормотала ему утешительные слова, лежа на слишком большой кровати их слишком большого дома в Гвачхоне.
