Истинный

10.

Метка заживала плохо. Она то почти затягивалась, бледнея, то, как сейчас, вскрывалась и беспокоила противной, зудящей на одной ноте болью. И так уже почти два года. Выматывала даже не сама метка — Леви едва обращал на нее внимание — сколько виноватые глаза Эрена, всякий раз смотрящие с отчаянием побитой собаки. И доказывать что-то, объяснять, что он, Леви, счастлив благодаря и вопреки, было бесполезно. Паршивец расцветал на какое-то время, целовал узкие ладошки и шептал всякий бред, а потом опять принимался за старое. Не помогла и Ханджи, которая, сдвинув очки на многоумный лоб и близоруко щурясь, прочитала целую лекцию «для сомневающихся». Отчасти ситуацию улучшил только Карл. Он и Грегори, отец Эрена, приезжали с завидным постоянством, и каждый раз альфе прилетало по лохматому затылку с требованием не нервировать своего омегу дурацкими выдумками. От родительской терапии легчало, но Йегер не был бы Йегером, если бы не продолжал время от времени гнуть свое.

Леви кисло усмехнулся, глядя в расчерченное потоками дождя окно домашнего кабинета. Пальцы невольно коснулись зудящей метки, а потом поддернули растянутый ворот мягкого свитера. Было в его жизни и кое-что похуже. Например, неожиданный залет в ту памятную течку после долгой разлуки. Только в этот раз ребенка не стало на втором месяце срока, а собственная боль отступила перед всепоглощающим отчаянием Эрена. Как ни странно, забота о сильном, но таком беспомощном тогда альфе помогла не сойти с ума в очередной раз и притупила страшные мысли. Единственное, чего хотелось, — никогда больше не видеть такой враз помертвевшей родной физиономии и слез в зеленых глазах, что сгинули, так и не пролившись.

Леви стал бояться своего организма, который заставлял омегу течь каждый месяц. Безумие и восторг течек сменялись отчаянием и дрожащими руками, вскрывающими очередной тест. Инстинкты опять вопили что есть мочи, как много лет назад, и подарить своему альфе ребенка хотелось чуть больше, чем жить. Но животный, удушливый страх, что опять не доносит, медленно глодал издерганное сознание. И следующая беременность скорее напугала, чем обрадовала. Мелькнула даже мысль не говорить Эрену, подождать, но незаживающая метка связала их крепко и навсегда, и альфа сам почувствовал. Казалось, что, как и Леви, он был напуган. Они не строили больше планов, а просто ждали, с замиранием отсчитывая каждый день в календаре и прислушиваясь к маленькой жизни.