Истинный

7.

— Вот... Вот он, смотрите! — восторженно прошептала Ханджи, тыча пальцем в монитор.

— Какой красивый, — так же шепотом отозвался Эрен.

А Леви ничего не видел. На экране среди серых штрихов и завихрений проступало нечто, напоминающее фасолину. Это и есть его ребенок? Он был просто черным пятном, и сколько Леви не вглядывался, осознать реальность момента не получалось.

До кабинета Ханджи они дошли в полнейшей тишине. Проигнорировав руку альфы, Аккерман шел чуть впереди, независимо вздернув острый подбородок. Все попытки Эрена сказать что-то или по привычке коснуться пальцев он решительно пресекал. Не сейчас, сопляк, во имя всех чертей в аду, иначе просто сорвет. Иначе он просто сдохнет от ужаса.

Очкастая трепалась без умолку, стоило только пристроить задницу в смотровое кресло. Что-то спрашивала, сама же отвечала, иногда требовала чего-то от Леви. Он отзывался односложно и часто невпопад, и тогда Ханджи принималась тормошить Эрена. Вот тут она нашла благодарного слушателя и адепта, потому что сопляк охотно откликался, сам задавал вопросы и, достав телефон, даже что-то записывал, сосредоточенно кивая.

Леви ожидал, что пацан будет в шоке, но нет. Йегер держался свободно и уверенно, в то время как сам Аккерман был готов удариться в истерику, и для этого не хватало всего пары штрихов. Почему чертов альфа так невозмутимо спокоен, мать его? Почему слушает ненормальную и соглашается? Леви скосил глаза на замершего по правую руку Эрена и недоверчиво приподнял брови. Более восторженного выражения на этой смазливой физиономии еще не наблюдалось. Ну разве что когда Леви согласился пойти на свидание. Тогда он смотрел на омегу как на рождественское чудо, а сейчас точно так же смотрел на... их ребенка?

Леви вновь перевел взгляд на монитор. Не верилось. Совершенно. Этого просто не могло быть. Бесплодие стало очевидным приговором всей его жизни. В двадцать лет услышать такой диагноз чудовищно, и еще чудовищней оказалось увидеть глаза Фарлана. Тогда Леви ощущал себя никчемным, ущербным, бесполезным омегой, и ничто не могло убедить его в обратном пока рушились мечты о полноценной семье. Со временем смирился, конечно, принял, да и с уходом Фарлана все потеряло смысл. Эрен был первым и единственным, кому удалось пробить брешь в броне одиночества Аккермана. С ним было спокойно и захватывающе одновременно, его прямота и честность подкупали, а немая любовь в удивительных глазах не оставляла равнодушным. И в какой-то момент Леви позволил себе расслабиться и забыться, и даже почувствовать себя нужным.