— Хён, можешь выйти из комнаты? — просит Гук, переминаясь с ноги на ногу. — Зачем? — спрашивает Тэ, отрываясь от планшета. — Мне нужно переодеться. — Так переодевайся. Почему я каждый раз должен выходить? Ты же не девчонка. Чего я там нового увижу?! — махнул рукой Тэ и вернулся к просмотру аниме. Гук надул губы, скручивая в руках футболку, и, зло фыркнув, вышел из комнаты в поисках угла, где можно было бы переодеться без свидетелей. Он сам на себя злится, что стесняется хёнов, но ему стыдно: на фоне их тел его выглядит костлявым набором тощего цыпленка. Ободряющие слова, что он еще догонит их, не помогали. А ведь приходилось ещё и при стаффе переодеваться — вот где была настоящая пытка. Он мечтал быстрей набрать вес, накачаться, чтобы не было этого давящего ощущения, что все на него смотрят.
Он не понимает, почему не может быть таким же раскованным, как Тэхён. И никак не может понять, почему Тэхёну плевать на то, как он выглядит, хотя тоже «кожа да кости»? Почему? Ну почему он не может быть таким же уверенным в себе? Гук бухтел на себя и ситуацию, пока стягивал брюки, стараясь не навернуться. «Быстрей бы вырасти», — шепчет с досадой он, смотря на выпирающие ряды ребер под кожей. *** — Тэ, выйди пожалуйста. Очередной день, привычная просьба. — Ты достал! — Тэ не выдерживает, потому что, как бы ни пытался понять этой нелепой придури или комплекса (да) — не может. Пацан как пацан. Чего выделывается как овечка невинная?! Гук дергает челкой, прикрывая ей глаза, и опускает голову: — Тебе трудно, что ли? — Нет, но это ненормально! Снимай уже свою рубашку! — командует он, уперев руки в бока. — Что? — уставился на него макне. — Свали из комнаты! — сам от себя не ожидая, выкрикивает он, скрещивая руки на груди. — Тебе надо, ты и вали! — орет в ответ Тэ. Гук сопит, сводя брови и не двигается с места. Повисает молчание. Тэхён внимательно разглядывает его, а затем стремительно дёргается в его сторону и хватает за ворот рубашки. Гук от неожиданности делает инстинктивный шаг назад и падает навзничь на кровать, больно ударяясь затылком о стену, утягивая за собой Тэхёна, который, не отпуская, садится на его бедра, седлая. Гук шипит от боли, хватаясь за ушиб, и Тэхён, пользуясь моментом, начинает расстегивать пуговицы его рубашки. — Ты что творишь? — отбивается Гук, пытаясь спихнуть его с себя. — Хочу понять, что ты прячешь. Может, у тебя грудь растет и ты девчонка, как в дораме, — пыхтел Тэ, срываясь на смех, юрко расправляясь с мелкими пуговичками. — Ты дурак? Какая грудь? А ну слезь с меня! — закрутился под ним Гук, суча ногами. Тэхён цепко избегал падения, елозя на чужих бедрах. Ещё пару минут продолжается возня, и Гук под ним замирает, широко распахивая глаза, в которых отражается паника. Тэхён, смотря на него сверху вниз, победно распахнул его рубашку, а на губах заиграла злорадная улыбка, когда он понял, а вернее ощутил, что так напугало макне. — А ты точно… не девочка, — растягивая слова, произносит он и цокает языком, качнув бедрами. У Гука глаза ещё шире от ужаса происходящего распахиваются, а губы начинают мелко дрожать, как будто он вот-вот разревется. С Тэ слетает бравада, а с лица сползает улыбка, когда он замечает перемены в лице младшего, а взгляд смещается на искусанные до красноты губы. Он слышит, как бьётся его сердце, чувствует, как Гука всего колотит мелкой дрожью, а щеки наливаются румянцем. Прерывистое дыхание опаляет кожу Тэхёна, и он заворожено поднимает взгляд. У Гука дикий страх в глазах со стыдом пополам, и Тэхён с чувством сожаления думает о том, как выпутаться из ситуации, чтобы ещё больше не смутить его. — Слезь с меня, — произносит младший, оживая. — Ты придурок! Из-за тебя одни проблемы, — бубнит он, как обиженный подросток, кем он и является по факту. И пусть на самом деле он так не думает, но им движет злость. Тэхён хмурится, сгибая губы в очередной ухмылке: — Зря ты так, Чонгуки, — шипит он, и снова качает бедрами вверх-вниз. Гук всхлипнул, дёрнувшись под ним: — Прекрати! Слезь с меня! Но Тэхёна он уже разозлил, а ведь тот хотел сделать вид, что ничего не произошло. Однако задиристый характер Гука снова сыграл с ним злую шутку. Желая проучить макне, Тэхён хватает его руки в локтевом сгибе и придавливает к кровати по бокам, нависая. Гук чуть трепыхнулся верхней частью туловища, стараясь не усиливать трение в паху, чтобы ещё больше не усугубить ситуацию, и Тэ этим пользуется, снова совершая движение бёдрами. — Не надо… Пожалуйста… — шепчет Гук, закрывая глаза от стыда и поворачивая голову в сторону, чтобы избежать взгляда Тэ. — Вспомнил о манерах, — хрипит тот, двигаясь на чужих бедрах, потираясь о бугорок. Гук снова дёргается, и вновь движение не силой продиктовано, а отчаянием. Тэхёна эта беспомощность заводит ещё сильнее. Вечно дёрганный, излишне агрессивный, все время держащий оборону Гук, преобразился в загнанного в угол мальчишку, которого можно приручить. Тэ, закусив губу, ритмичней задвигался, ещё не до конца осознав эту мысль, но зерно уже упало в благодатную почву. Гук сжал веки, задерживая дыхание, чтобы не чувствовать так остро возбуждение. Стоны, несмотря на все попытки сдержать их, прорываются сдавленным подвыванием. Пах ноет невыносимой болью, которая импульсами наслаждения отдается во всем теле. Ему больно, больно, и эта боль такая сладкая, что мысли путаются и все плывет перед глазами, а тело начинает диктовать свои условия, изнывая от желания получить больше внимания, беззвучно умоляя, чтобы к нему прикоснулись. Гук дрожит, кусая губы. Его руки больше не держат, и он закрывает пылающее лицо ладонями, ощущая стыд и блаженство, и всхлипывает, когда к его обнаженной груди прикасается горячая ладонь Тэхёна. Вид на глазах затвердевших сосков манил почувствовать их кожей, и Тэ не успел даже осознать, насколько это неправильно. Все, что он делает НЕ правильно, но Гук так стонет от этих касаний, что остановиться кажется ему еще более неправильным. — Тэхё-ё-н, не надо, — подает голос Гук, которому, глубокие нотки наслаждения, придают флер эротизма. Тэ встрепенулся, ощутив, как дрожь пробежала по телу от его голоса. И вместо того чтобы остановиться, он наклоняется к его груди и касается соска влажным языком. Для Гука это последняя капля в чаше переполняющих ощущений, и он, запрокидывает голову, и, выдыхая тихое и протяжное «а-а-а-х», изливается. Тэхён чувствует это, но продолжает вылизывать его соски. Сигналы «стоп» собственного разума он упорно игнорирует. Просто не в силах остановится, наслаждаясь тем, как Гук дрожит и всхлипывает, кусая губы. «Неужели эта ласка может приносить такое блаженство», — думает Тэ, желая узнать больше эту сторону макне. Неправильно, все неправильно, но Тэхён вновь игнорирует «красный свет», скользя языком вверх, целуя кожу за ушком, и слышит волшебный тихий стон, от которого внутри все сжимается и опаляет огнём. Гук все так же прикрывает ладонью глаза, но Тэ видит, как подрагивает нижняя губа полуоткрытого рта, и в каком-то полусне тянется своими губами к чужим. Гук выставляет вперед руку, пресекая движение. Он мягко давит на грудь Тэхёна, в попытке отодвинуть, и тот подчиняется, приподнимаясь. — Уйди. Тэхён, уйди, — шепчет срывающимся голосом Гук, и, когда Тэ встает, отворачивается к стене лицом и подтягивает колени к груди, пытаясь закрыться от реальности. А Тэ, ошеломленный произошедшим, на ватных ногах выходит из комнаты и идёт в ванную, надолго скрываясь в ней. Гук лежит в тишине, пытаясь совладать с эмоциями, но они берут верх и из глаз проступает несколько капель обжигающих слёз. Он сжимает веки, затыкает рот подушкой, чтобы не завыть от отчаяния. Чувство стыда травило ядом сознание. Как такое могло произойти? Как Тэхён мог с ним сотворить такое? Как теперь жить с этим? Как смотреть в глаза? Тело все еще остро чувствовало каждое прикосновение чужих губ и рук. Так стыдно. Стыдно! Потому что ничего более приятного он в жизни не испытывал, и от этого муки стыда лишь усугублялись. Что теперь думает о нем Тэхён, когда отчетливо слышал стоны наслаждения, и не встретил особых попыток сопротивления? В ужасе Гук стискивает голову, понимая, что ничего не сделал, чтобы его остановить. Как с этим жить?! Если бы Тэ еще и слезы увидел, то был бы полный финиш, и его гордость была бы погребена навсегда. Он дергано стирает влагу со щек, обещая себе, что не даст больше Тэхёну шанса увидеть себя слабым и беспомощным. Но как же стыдно. Тэхён в это время сидит на полу в одежде под прохладными струями воды, отрешенно уставившись перед собой. Он не верит, что мог сделать нечто подобное. И кто он после этого? Насильник? Как страшно звучит. И жутко осознавать, что он оказался способен на нечто подобное. А самое страшное, что он получал удовольствие, принуждая.
И что теперь делать? Как жить с этим? Как смотреть ему в глаза? *** Тэхён в тот день так и не вернулся в комнату, заснув на небольшом диване в гостиной. Гук, переодевшись, тоже уснул тревожным сном. Утро для обоих выдалось нервным. Оба старались не смотреть друг другу в глаза и как можно меньше контактировать. Гук со страхом украдкой кидал взгляды на Тэхёна, боясь, что тот хоть как-то напомнит о том, что произошло. Но Тэ старался не пересекаться с ним глазами, а это значило, что он сожалеет. В Гуке поочередно вспыхивали то злость на него, то благодарность. Он был благодарен, что Тэхён не напоминает и не лезет с извинениями. Гук хотел забыть о своем унижении, и извинения могли спровоцировать новый виток душевных терзаний. Забыть! Это была единственная установка. Проходили дни. Напряжение между ними не исчезало, но его острота притупилась. Тэхён же не знал, как загладить вину. У него духу не хватило, попросить прощения сразу. А позже он уже не видел в этом смысла. И он всеми силами старался делать вид, что ничего не помнит, хотя в реальности с ума сходил от воспоминаний. Лицо Чонгука, звуки голоса и тихих стонов намертво отпечатались в памяти. Он то и дело ловил себя на том, что следит за ним взглядом, и сам себя одергивал. А Гук не мог понять, что с ним происходит и почему его стало так бесить то, что Тэ сделал вид, что ничего не произошло. Он ведь именно этого и хотел. Так почему так хочется ударить его, спровоцировать, вывести, чтобы тот хоть как-то обозначил, что помнит, что сделал и как прикасался к нему. Неужели он думает, что такое можно просто проигнорировать? Поигрался и забыл? «Я ему не игрушка!» — зло бубнил себе под нос Гук, и в очередной раз срывался на колкость. Тэхён молчал в ответ, старался игнорировать, но чем больше он пытался не замечать агрессии Гука к себе, которую понимал и оправдывал, тем более злыми становились выпады в его сторону. Терпение лопается. Он не выдерживает и после очередной стычки подлавливает Гука, когда остальные ребята уходят из репетиционной.
