Гук сидит у окна на последнем этаже здания, где находится офис компании, и рассеянным взглядом смотрит на небо. Он мысленно будто застрял в том дне, когда все изменилось… и прокручивает все с самого начала снова и снова, пытаясь зачем-то вспомнить все до мельчайших подробностей, но у него не получается. Словно перемешанные пазлы, которые не складывались в единую картину: из-за размытых красок рисунка не видно, а буйство цвета яркими пятнами разбросано по полотну, создавая причудливый сюрреализм.
В памяти тот момент запечатлелся лишь яркими вспышками: руки Тэхёна, ласкающие его тело, низкий бархат его голоса, пробирающего до мурашек, его губы, оставляющие влажные отметины на коже, взгляд, гипнотической силе которого хотелось подчиняться, — все смешалось в единый водоворот ощущений. Гук дотронулся до губ и на мгновение прикрыл глаза. Он мотнул головой, сгоняя наваждение. Поддавшись тяге, он жизнь себе явно не облегчил. Зов желания стал лишь сильнее. И чем чаще Тэ касался его, изучая, доставляя наслаждение — дразня, тем большего он жаждал. Но в Гуке по-прежнему соседствовали разнополярные эмоции. Как только Тэхён приближался к нему, ему хотелось сбежать, спрятаться, не дать ему возможности одним прикосновением поработить его волю, и одновременно он мечтал прижаться к нему, позволяя ласкать себя. Он психовал на него, срывался. Старший молчал в ответ. Лишь во взгляде было что-то пугающее. Будто он разгадал Гука. Начинал осознавать свою власть над ним. В его взгляде читалось спокойствие и превосходство. Когда это произошло? Гук упустил момент, в котором его некогда беззаботный друг, вечно дурачащийся с ним, доставляя головную боль старшим, преобразился в мужчину, способного испепелить всего одним взглядом. Гук мучился, будто он проиграл необъявленную дуэль. И теперь поздно — ничего уже не изменить. Еще больше доставляло мучений открытие своих скрытых желаний. Гордость оказалась окончательно растоптанной осознанием ужасной правды о себе — ему нравилось подчиняться ему. И, кажется, Тэхён понял это раньше него. Не так Гук рисовал себе себя же. И все это из-за него, из-за Тэхёна. Это он виноват! И злость за это съедала его, отражаясь на поведении. Он даже был уверен, что ненавидит Тэ, когда не видел, когда проваливался в свои мысли. Но стоило старшему оказаться рядом, положить на него ладонь, как он сдувался. Любые мысли, кроме желания, чтобы Тэ прижал его к себе, растворялись. Такую реакцию стали замечать и остальные. Не явно, а накапливая эпизоды. И все чаще из их уст можно было услышать: «Тэхён, скажи Чонгуку», «Тэ, он тебя послушается». Даже менеджеры кидали подобные фразы. Гука иногда это выводило из себя. Но эти фразы не из воздуха взялись, и мнение, что Тэ может его приструнить, сложилось не просто так. Он сам не замечал, как выполняет его просьбы, почти без промедления, без пререканий — будто на автомате. Шел за ним следом, ведомый неведомой силой. Искал его взгляда, расплываясь глуповатой улыбкой, как только тот обращал на него свой взор. И это выводило из себя. Почему? Почему он вел себя так, словно он его тень? Откуда в Тэ столько власти над ним, которую тот даже не демонстрировал, когда он и не пытался отнять лидерство в физической силе? Гука терзало то, что он добровольно стал его ручным «малышом». И как бы ни взрывался, отшвыривая иногда в психе Тэхёна или зло подкалывая, все было бесполезно — обратно не отыграешь. А Тэ лишь смеялся над всплесками агрессии, видимо, догадываясь, чем такое поведение чаще всего продиктовано, либо же переставал с ним разговаривать, точно зная, что Гук сам прибежит ластиться к нему, извиняясь, выпрашивая внимания. И он бежал, извинялся, сходил с ума, если тот долго не прикасался к нему, сердясь. Гук чувствует себя побежденным, и примириться с этим ему сложно. Его разрывают настолько разные чувства к Тэхёну, и ко всему произошедшему, и происходящему, что он не может найти покоя. В одном он ему благодарен — Тэхён не злоупотребляет своим влиянием. И Гук не знает, чем это продиктовано: характером самого Тэхёна, его обещанием не давить, или же он не способен осознать всей степени власти над ним. Гука пугает то, что именно последнее — причина того, что им еще открыто не пренебрегают. Люди все одинаковы — получая безраздельную власть над кем-то, они теряют уважение к человеку, не способному уважать себя. Вот в чем главный страх Чонгука — боязнь перейти грань, когда желания Тэхёна станут важнее его желаний. Он чувствует, что с каждым днем Тэ как будто врастает в него, становясь все более значимой частью его существования. И он в ужасе от этого. В ужасе, что теряет самого себя.
