Из рассказов майко. Клинок рассекающий демонов

Как семья

Даже днём найти какие-нибудь зацепки было не так уж просто. Местами Танджиро казалось, что он сумел уловить запах демона и вот-вот выйдет на след, но в следующий момент терял его. Однако, ощущение неправильности и опасности не покидало его ни в одном районе развлекательного квартала. Скорее всего, теория о том, что демон может перемещаться и в дневное время была верна, но передвижения были слишком странны. Будто бы демон был повсюду, но вместе с этим и нигде. Кроме этого факта ему удалось ещё подтвердить информацию о смерти управляющей дома Кёгоку и вместе с этим собрать бесчисленные сплетни о причинах по которым это произошло. Тело управляющей нашли на улице и все признаки указывали на падение с высоты. И полиция, и медики решили, что это было самоубийство, какие сейчас далеко не редкость в квартале красных фонарей. Кажется, именно это было любимым способом демона избавляться от слишком назойливых людей.
Танджиро мягко приземлился на крышу перед окном Ханы. Подумать только, один день мучений и к вечеру он уже воспринимал обувь майко, как свою родную. Были ещё недочеты, но падать и утягивать за собой людей, как с утра, он больше не собирался. Это было интересным вызовом и не менее интересной тренировкой. Ещё пару дней на окобо и никакие скользкие камни в ручьях не будут ему помехой.
Он подошёл к окну и хотел уже было постучать, чтобы Хана открыла ему, но, к счастью, вовремя сумел уловить чужие запахи в комнате. Помимо самой девушки, он улавливал запах мамы и кого-то незнакомого. И, пусть подслушивать было не хорошо, он все же приложился ухом к окну, чтобы знать, когда уйдут незнакомцы.
— Это всего лишь небольшое растяжение. Должно быть, она просто неудачно упала. — Голос принадлежал мужчине и, очевидно, этот незнакомец являлся доктором. Говорили ли они сейчас о ноге Ханы? Но какой был смысл вызывать доктора, если все это - лишь притворство? Или... Хана действительно ударилась, когда падала. Танджиро и не мог подумать об этом, больше обвиняя девушку в том, что он подставила другого человека, нежели беспокоясь о её самочувствии после падения. Но ведь даже если она врала в причинах, падение было настоящим. Майко не показывала того, что ей больно, но могла ли она? Будущие гейши, наверняка, учатся терпеть. Осознание этого заставило его чувствовать себя ужасно виноватым. Он почувствовал, как склизкие щупальца вины обвили горло, мешая дышать. Она старалась освободить ему немного времени, рискуя собственным здоровьем. А Камадо мало того, что не нашёл зацепок, так даже и не догадывался, что ей больно.
— Вот идиот. — Он шепчет это и даёт самому себе кулаком в голову. Не то чтобы это помогало. Сейчас. Сейчас он извинится перед ней за собственный эгоизм и твердолобость. И, конечно, не обойдётся без капельки нотаций за лишнее самопожертвование.
— Если вы будете регулярно накладывать мазь и бинт, то через пару дней ваша красавица вновь сможет танцевать так же, как и прежде. В остальном ничего страшного в этом нет, поэтому моя работа здесь закончена. — Продолжил вещать мужчина. Камадо не мог видеть, но в этот момент у Ханы в руках оказалась банка с нужной мазью. Девушка поклонилась, благодаря за работу.
— Спасибо за ваш визит доктор. Думаю, Хана теперь не прочь отдохнуть. — Следом раздался голос мамы, который четко дал знать о том, что они уходят. Значит, Танджиро не придется сидеть под окном слишком долго. — Кстати, ты уверена, что Сумико скоро вернется?
— Да, мама. — Он прислушался внимательнее, когда речь пошла о нём, и, верно, если его приказ был не отходить от девушки, а с приходом врача она оказалась в комнате одна, то это могло вызвать лишние подозрения. — Я отправила её за новыми струнами на мой сямисэн, и она, наверное, уже идет обратно.
— Надеюсь, на ужине вы будете присутствовать уже вместе. — В голосе женщины скользнула капелька недоверия, которая, впрочем, была излишней. Хана никогда не врала матери хоть в чем-нибудь, за исключением тех случаев, когда хотела смягчить наказание для других. И вряд ли какая-то новая девочка могла стать причиной для этого. — Отдыхай, тебе следует встать на ноги, как можно скорей.
— Спасибо за вашу заботу, мама. — Она вновь кланяется, но стоило лишь её начальнице выйти, как Хана с радостью заваливается на футон, имея, наконец, возможность отдохнуть. Просто из излишней конспирации она играла на сямисэне около двух часов и, неудивительно, что одна из струн лопнула сама по себе, хотя изначально она хотела подстроить это специально. Кто знал бы, что это сыграет на руку. Пусть Хана и не просила вызвать к себе врача, мама из лишнего волнения сделала это сама, а следом, очевидно, поднялся вопрос о местонахождении Сумико. Расстроенный инструмент стал отличным доказательством. А запасные струны у неё были всегда. Только тихий стук в окно помешал отдыху. Тяжело вздохнув, Хана поднялась, чувствуя, как неприятно отзывается растяжение в ноге. Ей стоило падать более аккуратно.
По другую сторону окна её ждало виноватое лицо Камадо по которому сразу же можно было сказать, что мальчишка подслушивал слова доктора.
—  Я... Прости, я подслушал.  — Не находя нужных слов, Танджиро решил извиниться хотя бы за это. Янтарные глаза смотрели на него с долей недовольства и отчего то ему казалось, что провинился он где-то ещё. Или же что Хана злилась на него. Но ни эмоций обиды, ни эмоций злости в запахе девушки не читалось. Скорее, просто усталость. — И твоя нога...
— С ней все в порядке. Ты сам все слышал. — Чуть перекинувшись через окно, она схватила его за плечо и потянула с силой на себя, заставляя непроизвольно сделать несколько шагов ближе, пока, наконец, Танджиро не уперся в стену, разделяющую их, хотя даже так, они оказались почти в плотную. Хана нахмурила брови. — Ты действительно считаешь, что говорить через окно - хорошая идея? Тебе, может, и все-равно, а если про меня пойдут слухи, то проблем не оберешься.
— А, точно! — Он хлопнул себя по лбу и в одно мгновение оказался в комнате. Девушка сразу же захлопнула окно, подальше от всяких любопытных глаз. Одного стоящего на крыше парня, который, к счастью, сейчас выглядел, как девушка уже достаточно было. Хана молилась всем, богам, чтобы этого дурака никто не засек. Неизвестно, сколько времени он просидел под этим окном.
Чуть хромая, без специфичной обуви и с нормальным шагом это было заметно куда сильнее, Хана дошла до дверей и, выглянув в коридор, крикнула младшим ученицам принести в комнату чай. Погода клонилась к холодам и, пусть окно было открыто не долго, она смогла почувствовать сколь прохладен воздух вечерних улиц.
— Ты, должно быть, замерз. Сейчас принесут чай. — Девушка чуть улыбается и приглашает Камадо сесть за стол, пока сама роется в бесчисленных шкафчиках. Совсем недавно один из её почитателей подарил ей плитку дорогого шоколада, которую она припасла на всякий случай. И случай этот настал прямо сейчас. Танджиро чувствовал себя почти как дома, окруженный дружелюбием. Было приятно чувствовать столь незначительную, но заботу о себе. Он наблюдал за передвижениями Ханы, отмечая, что даже довольно простая одежда не портит её красоты. — У тебя ведь чуткий нюх?
Кое-что о себе он успел рассказать ещё этой ночью. Они не спали довольно долго, пока Танджиро объяснял происходящее. Конечно, с его навыками объяснений это заняло много времени. Но Хана поняла довольно многое. Парень кивнул, замечая, как майко откладывает в сторону ароматические палочки. Насколько он успел понять, это так же важная часть в чаепитиях для каждой гейши и ещё вчера, когда они пили чай, палочки горели. Но, до этого не замечая, он вдруг понял, что с того момента, как Хана узнала о его особенности, тут больше не было никаких благовоний. Этот факт заставил его улыбнуться. Это было довольно приятно.
— Хана-нэ-сан, — Дверь чуть приоткрылась и за ней показалась девочка, склонившаяся по старой традиции. Стоило майко кивнуть, как малышка ловко перебралась внутрь, взяв с собой поднос со всем необходимым для чая. — Ваш чай.
— Спасибо, Каэдэ. — Хана потрепала малышку по волосам, от чего так улыбнулась неожиданно щербатой улыбкой. Верно, девочек продают в дома ещё в совсем юном возрасте и никто не в силах отменить естественную замену молочных зубов коренными. Девушка отломила кусочек шоколада. — Держи, это вкусно.
Малышка, не думая ни секунды, съела предложенную сладость. Было забавно наблюдать за тем, как меняется выражение её лица по мере проявления вкуса шоколада. Сначала из скептично-задумчивого до эмоций наслаждения, а после того, как кусочек исчез окончательно, на лице девочки загорелось истинное восхищение.
— Так вкусно! Спасибо, сестренка! — Повинуясь порыву эмоций, Каэдэ обняла майко, но силу своего небольшого роста забавно уткнулась девушке в живот. Хана мягко рассмеялась, чуть приобнимая малышку в ответ. — Скажи, Хана-нэ-сан, когда я вырасту, мне тоже будут дарить сладости?
— Конечно, когда ты вырастешь и станешь настоящей гейшей, у тебя будет столько сладостей, сколько только пожелаешь. — Словно сказку, это говорили всем девочкам в домах. Не многих это утешало. Часто дети были напуганы, по какой- то причины отлучившись от родителей, но были и такие, как Каэдэ. Жизнь под покровительством казалась для них настоящим раем. — Но тебе нужно упорно работать, верно? Иди займись игрой на сямисэне, пока у тебя есть время.
Майко выпустила девочку из объятий, но, впрочем, в следующий момент нажала малышке на нос, от чего та смешно поморщилась и фыркнула.
— Хорошо! — Понимая на что намекает Хана, Каэдэ поспешила оставить их вдвоем, пусть ей и до ужаса было интересно пообщаться с новенькой. Однако, слово старшей сестры было приказом. Да и к тому же, ей бы действительно не помешало потренироваться, чтобы стать лучшей гейшей на свете. Убегая, малышка бросила лишь одно. — Когда у меня будет много сладостей, я обязательно буду угощать тебя!
Дверь комнаты захлопнулась с громким стуком. Наблюдая со стороны, Танджиро понимал, что эти двое были похожи на настоящих сестер. Если бы он не знал, что это за место - так бы и подумал. Настолько теплыми были их отношения. Это навевало воспоминания о его собственной семье. Кажется, он точно так же рассказывал всякие глупости своим младшим, а они верили ему на слово, видя в нем старшего. От воспоминаний хотелось плакать. В конце концов, сейчас у него из семьи только сестра, обращенная в демона, но даже с ней он не был в состоянии толком поговорить. И все же, проявление таких теплых чувств заставляло его чувствовать себя до ужаса счастливым. Словно хотя бы на пару минут мог вернуться в старые времена. Словно на секунду мог увидеть не Хану и Каэдэ, а Нэзуко и Ханако.
Заметив настроение Камадо, девушка не стала отвлекать его от размышлений. Она хорошо умела читать людей, как, наверное, умела любая уважающая себя гейша. Хана не могла знать многое, но множество раз видела людей, потерявших свою семью. В конце концов,  в квартале красных фонарей не было ни одной девушки, имеющей родственные связи. И это взгляд, грустная полуулыбка были знакомы ей до боли. Она бы и хотела спросить, что случилось, но так же понимала, насколько бессердечно лезть в чужие воспоминания. Девушка молча приготовила горячий чай, разлила его по пиалам. В маленькую тарелочку наломала шоколад. Она прикрыла глаза и вздохнула. Сколько раз она видела подобные картины и даже испытала это сама, но за всю жизнь так и не смогла найти слов, которые стоит говорить в подобной ситуации. И сколько раз винила себя за то, что не могла помочь, даже если это не было её делом.
Только неожиданно для себя, повинуясь эмоциям, она подхватила один из кусочков шоколадки, чтобы в следующий момент аккуратно запихнуть её в рот Танджиро. Парень от неожиданности даже не стал сопротивляться, послушно съев шоколад. Но это сработало. Сладкая иллюзия из воспоминаний развеялась, оставив его в реальности и сладкий привкус от шоколада во рту. Хана улыбнулась, желая его приободрить, даже если грусть сквозила и в её глазах. Да, она тоже потеряла свою семью давным давно, но смогла найти новую - здесь, среди света красных фонарей. Точно так же, как и Камадо обрел новую семью среди охотников на демонов. Солнечная улыбка вернулась на лицо Танджиро.
— Это действительно вкусно.  — В подтверждение своих слов, он взял ещё один кусочек шоколада с тарелки. Наверное, останься он дома, то никогда бы и не смог попробовать таких сладостей. Так что даже в негативном стоило искать хорошее.
Неожиданно мягкая подушечка пальца майко коснулась его носа, как несколько минут назад это было с Каэдэ.
— Если будешь стараться и станешь хорошей гейшей, то у тебя будет столько сладостей, сколько захочешь. — Конечно, это была шутка.
Но шутки было достаточно, чтобы стать немного ближе друг к другу.

А за ужином Камадо заметил, что, не смотря на некоторые ссоры, все девушки этого дома относились друг к другу с заботой и теплом. Даже Момо с Ханой тихо переговаривались о чем-то, и периодически на их лицах появлялись улыбки, будто бы этим утром не произошло совсем ничего примечательного.
Этого было достаточно, чтобы окончательно понять, что он так же обрел новую семью в другом месте.