Муций порывается встать.
Цезония. Ах, Муций! Я бы выпила еще этого прекрасного вина.
Муций покорно наливает ей. Общее неловкое молчание. Сиденья поскрипывают. Следует несколько натянутый диалог.
Цезония. Так. Керея. Может быть ты теперь скажешь, почему вы дрались?
Керея (холодно). Все началось, дорогая Цезония, с того, что мы заспорили, может ли быть поэзия опасной.
Цезония. Это ужасно интересно. Хоть и недоступно моему женскому пониманию. Все же меня восхищает, что ваша страсть к искусству довела вас до драки.
Керея (так же). Да; к тому же Калигула говорил мне, что истинная страсть не бывает без некоторой жестокости.
Геликон. Равно как и любовь – без капельки насилия.
Цезония (ест). Вполне справедливо. А вы что думаете, господа?
Старый патриций. Калигула бесстрашный психолог.
Первый патриций. Он красноречиво говорил нам о мужестве.
Второй патриций. Он должен обобщить свои идеи. Это будет бесценное сокровище.
Керея. К тому же это его займет. Он явно нуждается в развлечениях.
Цезония (продолжая есть). В таком случае вам приятно будет узнать, что он думал об этом и сейчас пишет объемный труд.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Альбер Камю. Калигула
Ficção HistóricaПьеса, лежащая в основе практически любой постановки этой истории об одном из самых жестоких и неоднозначных правителей Рима
