тридцать моих дней.

4. Сonsciousness

Чеён не знала, что ей делать дальше. После опознания тел своих родителей, она просто чувствовала себя опустошенной. Как будто выжали все соки одним махом, даже ничего не оставив. Тело не слушалось, а в голове не было ни одной мысли. Дом казался опустошенным и холодным, пустым и совсем неуютным...

Девушка просто уставилась на свои руки, разглядывая ладошки, вспоминая, как отец любил брать её за руку, чтобы показать компанию или утихомирить от истерики. Как мама всегда поглаживала дочку по голове перед сном, не смотря на то, что она уже большая. Взрослая.

- Если ты так и дальше будешь сидеть, ничего не произойдёт, - прозвучал мужской голос над ухом, когда она, по приходу домой, медленно опустилась на диванчик в прихожей, закидывая телефон подальше от себя и снимая медленно свои туфли, - вставай и...

- Убирайся, - шёпотом сказала девушка ему, сжимая своё платье на коленках, опуская голову, - убирайся, уходи, оставь меня одну, - проговаривая всё громче дрожавшим голосом эти слова, и встала, замахиваясь рукой, - убирайся, я сказала!

Со слезами на глазах шатенка намахнулась на мужчину, даже не замечая, что её волосы превратились в беспорядок. Накидываясь от отчаяния и горя, даже не придала значения тому, что она плачет. А казалось бы, что их нет.

Чанёль молчал. Молчал и стоял, пока её нежные и маленькие кулачки стучали по его грудной клетке через рубашку, которая становилась помятой от того, что девушка резко брала мужчину за грудки, как бы сотрясая.

Не выдержав истерики со стороны До, он обнял сначала за плечи, а после и полностью окунул девушку в свои объятия, успокаивая её, поглаживая ласково по голове, прибаюкивая и придерживая сотрясающуюся от истерики и рыданий за талию одной рукой.

- Наконец-то ты поняла, что осталась одна, - ему захотелось поцеловать её в висок, ещё сильнее сжать в своих объятиях, утешить самыми, что ни на есть лучшими словами, которые здесь не помогут уж точно, но сдержал себя.

- Не одна, - шепотом произнесла та, почему-то чувствуя себя довольно-таки спокойно в мужских крепких руках Чанёля, - у меня есть Кёнсу...

Теперь у неё есть только Кёнсу, который никак не выходит из комы, даже жизненные показатели не меняются, оставаясь стабильными, не предвещая ничего хорошего. Есть только его девушка, которая изводит себя больше, чем она или его друг. Есть её друзья, у которых дел помимо неё полным полно, чтобы заботиться ещё и избалованной лучшей подружке. Каждый из них занимался своим делом. А вот она...

- Чеён, - обратился к ней Пак, закрывая глаза от того, что его рубашка намокла в области груди и неприятно прилегала к его телу. Он хотел сказать ей, что кроме брата, у неё есть и он, но ответил совсем другое: – соберись, пожалуйста, тебе срочно нужно что-то делать. Ты должна помочь вернуть себе компанию родителей, пока твой брат в коме. Иначе потеряешь всё, что имеешь сейчас. И вряд-ли вернёшь себе это состояние потом.

Он аккуратно прекратил её обнимать и взял лицо в руки, оглядывая круглое миловидное лицо, пока та всё ещё держала его за рубашку.

- Я поняла тебя, - кивнула головой, расцепляя пальцы сжатые в кулак и отходя от Пака на далёкое от его рук расстояние, - мне... Мне нужно привести себя в порядок, а после зайду в кабинет отца. Там наверняка должно же что-то быть... Ты... Мне поможешь?

Девушка убрала передние пряди волос назад рукой, и медленно начала поднимать вверх по ступенькам, чтобы сделать то, что она задумала. В это время Пак потёр свои виски, всё так же стоя в коридоре, наблюдая за шатенкой, которая никак не придёт в норму после случившегося. Усмехаясь от злости из-за непонимания, что делать дальше, он закрыл двери дома и разулся, проходя внутрь, останавливаясь на кухне.

Мужчина слегка нахмурил брови и открыл холодильник, находя там пищу, которая не испортилась и принялся за разогрев и приготовление. В его голове рождался план по спасению компании друга, в котором главную роль будет играть его избалованная сестрёнка, успевшая засесть к нему в сердце.

Пока еда готовилась, он периодически доставал телефон, записывая в нём свои мысли или же напоминания о том, чтобы это всё перенести на бумагу и посвятить в это До. Мужчина был сильно погружён в свои дела, чувствуя себя полноценным хозяином в чужом для него доме, что и не заметил прихода жительницы.

- Чанёль, что ты делаешь? – спросила его шатенка, переодетая в домашнее и укутываясь в плед от холода, - зачем ты готовишь?

-А? – он резко повернул голову и не заметил, как рука, держа деревянную лопатку, которой он мешал жаренный рис, соскользнула и коснулась раскаленного края сковороды,- ай-ай, - скривив лицо, брюнет подул на место боли, - готовлю еду, потому что я голодный. А тратить деньги на доставку я не буду.

- Это всё очень... сильно, - произнесла та, присаживаясь на стул, смотря на стоящий на столе кимчи, - то, что мы ели буквально позавчера... Любимое блюдо отц... папы, жаренный рис с кимчи...

Память вновь ударила в кору головного мозга До, заставляя воспринять информацию и захотеть плакать, что беспрекословно отпечаталось на глазах. Она уже готова была и дальше разреветься и снова впасть в депрессию и истерику, но хриплый мужской голос вывел её из этого психологического транса.

- Тш-тш, Чеён-ни, всё нормально, я тоже люблю это сочетание, - он положил перед ней тарелку и слегка погладил по голове, - знаешь, если тебе захочется плакать или истерить, посмотри на меня и подумай о компании. Тебе будет становиться легче.

До внимательно посмотрела на мужчину, пока тот ставил телефон свой на стол рядом со своей тарелкой, чтобы не отвлекаться на него во время пищи. Пак взял в руки палочки для еды, прихватывая ними кимчи, улаживая капусту на рис. Взяв палочками пищу, он сначала понюхал, возбуждая голод ещё сильнее, и открывая рот, чтобы ощутить вкусовыми рецепторами смак.

Наблюдая за мужчиной, у Чеён в голове созрел один странный вопрос, из-за которого её брови взметнулись вверх – как же она раньше не додумалась задать ему этот вопрос?

- Чанёль, а почему ты решил помогать мне?

- Не тебе, Чеён, а твоему брату Кёнсу, у которого я в долгу, - то схватил палочками порционный кусочек капусты, отправляя себе в рот. – Почему не ешь?

- Чем тебе помог Кёнсу, что ты перед ним в долгу? У него не было друзей, которым бы он помогал, да и все, кто его окружал, к нему отношения прямого не имели, а тут.. Появляешься ты, Чанёль, и говоришь, что...

- Хватит, - этот вопрос застал врасплох Пака, поэтому резко положив палочки на стол, он посмотрел на испуганное от резкости его действий лицо До, встал из-за стола. – Придёт время, Кёнсу сам тебе всё расскажет. Твоё дело – доесть и отправиться в кабинет отца, чтобы я смог помочь. Или тебе всё равно на свою жизнь?

- Но...

- Без «но», Чеён-ни, - он наклонился к шатенке, одной упираясь о стол, а другой придерживаясь о стул, - ты... То есть, мы должны победить и отмстить за твоих родителей, наказать за Кёнсу и отвоевать по праву то, что принадлежит вам, - мужчина слегка погладил девушку по спине, заправляя волосы ей за ушко и натягивая плед на плечи, - вперёд, Чеён-ни...

Последнее он произнёс шёпотом, заставляя покрыться мурашками До. К еде она не притронулась, а сразу пошла по пятам за Чанёлем, который вышел из кухни, громко шагая и рассматривая дом.