Это твоё солнце

25 глава

Прошло три месяца с нашей последней встречи с Кириллом. Я получила одно только сообщение: «Поговорим, когда вернусь из тура».

Я и без его нравоучений знала всё, что он хочет мне сказать: «Ты ещё полюбишь по-настоящему. Просто мы всегда были вместе, привязались друг к другу, вот ты и подумала, что любишь меня». Я не ждала ничего хорошего от этого его «поговорим».

Я не хотела говорить, потому что мной уже было всё сказано. А ему сказать всё равно было нечего. Я не хотела, чтобы человек, к которому я испытывала чувства, пытался меня разуверить в них. Я бы только, пожалуй, разочаровалась в нём.

У меня мурашки бегут по коже, когда я просто думаю о нём. И в груди всё сжимается, когда я вспоминаю, как он ко мне прикасался. Разве может это быть просто желанием полюбить? Нет, я думаю: нет. Для меня теперь чувство любви навсегда связано с Кириллом, и никакие разговоры не смогут этого изменить. Как бы он не старался, как бы мы оба не хотели, мы больше никогда не будем друзьями. Я всё испортила, и мне невыносимо больно от того, что я потеряла самого близкого друга, даже брата и так и не обрела любовь. Круг замыкался, замыкался петлёй вокруг моей шеи.

С каждым днём чувство только крепло. С тех пор как всё это было произнесено вслух, это стало правдой. То чувство, от которого я пряталась, настигло меня. И теперь спустя три месяца невыносимой тоски мне хотелось просто кричать от одиночества. Хотя меня всё время окружали люди, все они меня раздражали, они были не нужны мне, мне нужен был Кирилл.

Я никогда не признавала этих страданий из-за неразделённой любви, мне казалось: всё это глупость. Как можно страдать из-за какой-то там любви, из-за какого-то абстрактного понятия, когда существуют такие проблемы как бедность и неизлечимые болезни?

В подростковом возрасте я часто плакала. Я была в тупике, без единого родного человека, который бы мог меня просто пожалеть. А потом вдруг перестала. Перегорела. Тогда мне впервые в жизни закрались в голову мысли о том, что я не должна плакать и пенять на судьбу, хотя бы потому что у меня есть какая-никакая крыша над головой, руки и ноги.

Но теперь, сколько бы я не уверяла себя, что моя глупая проблема не стоит переживаний и уж тем более слёз, я ничего не могла с собой поделать. Сердце впервые победило рассудок, и, наслаждаясь этим торжеством, горевало во всю силу, ныло и лило слёзы без моего разрешения.