Сахарная вишня в зелёной обёртке. С серебряным бантом.

6. Слизеринская забота. И немного о выгоде;

Сокджин сидит перед камином с фолиантом в руках и вдумчиво вчитывается в главу о лечебных травах, которыми при желании можно и убить, когда в кресло напротив садится Юнги. Староста даже не поднимает на него взгляд, зная о любви слизеринца к огню из-за собственной стихии, но появление подло ухмыляющегося Тэхёна ставит крест на спокойствии, и Джин всё же закрывает книгу. - Сразу к делу, - приказывает он. - У меня куча своих планов на этот вечер. - К делу, - соглашаются младшие слизеринцы в один голос. Через секунду на невысоком столике из тёмного дерева оказывается конверт с фотографиями и пузырёк с мутно-жёлтой жидкостью. Сокджин с прищуром оглядывает бутылёк, нервно дёргается и стремительно краснеет. Тэхён ухмыляется ещё более гадко и пихает стопку фото. Сокджину после образца зелья даже не нужно видеть, что на них изображено. Он и так это знает. На факультетских вечеринках всегда есть кто-то, кто всех фотографирует. Фото эти никому постороннему не сливаются и выдаются на руки лишь по уважительной причине или крайней нужде. В целом всё это вообще затевается лишь ради того, чтобы в случае чего разрешить спор без крови: кто кого перепил, кто с кем танцевал, кто кого где зажимал и кто первым или последним свалил с вечеринки. Не то чтобы Сокджин не знал об этом, когда подсаживался к Намджуну. Не то чтобы он не думал о компромате на себя, когда отвлекал пуффендуйца разговорами, попутно подливая ему это самое мутно-жёлтое в стакан с огневиски. - Не подумай, что мы пришли тебя шантажировать, - усмехается Юнги, правильно трактуя вспыхнувший льдом взгляд и похолодевший воздух вокруг. - Скорее, это попытка спасти тебя от позорного обморока или сердечного приступа, когда Намджун до тебя доберётся. - В смысле? - подбирается Сокджин, кидая нервный взгляд на входной портрет, и Тэхён гаденько хихикает, как какой-нибудь обнаглевший первокурсник. - В прямом. Намджун ищет свою прекрасную Золушку, надравшую ему во всех смыслах на той пати задницу. Она у него до сих пор отдаёт фантомными болями, как сообщили некоторые мои источники, но убивать или расчленять тебя не собираются. Хотят отдать должок, как я понял. - Не то чтобы ему не понравилось, - фыркает Сокджин, быстро возвращая привычное хладнокровие. Юнги цыкает. Слишком быстро. Он-то рассчитывал на разыгрывание драмы и заламывание рук. Разочарование. - Тэхёну тоже понравилось, - пожимает плечами Мин. - Но это не значит, что после первого и единственного раза он ещё хоть раз подпустил меня к своей заднице. А ведь так скулил и стонал. Даже умолял под конец. А потом строил из себя оскорблённую девственницу. - Ты выдрал меня плетью! - тычет в него пальцем Тэхён, сверкая глазами, на что Мин лишь закатывает свои. - А ты чуть не взорвал школу. И не надо врать, что я не позаботился о тебе после. Самолично зализал каждую распухшую полосу. Зато теперь ты не пытаешься лезть туда, где ничего не понимаешь. - Не то чтобы я хотел что-то из этого знать, - прерывает их Сокджин и нервно постукивает ногтями по подлокотнику. - Итак, Намджун. Он... Как вы вообще узнали о том, что он... Сто лет же уже прошло. - Джихён, - пожимает плечами Юнги и откидывается под бок севшему на подлокотник его кресла Тэхёна, позволяя обнять себя. - Эта маленькая бестия просто кладезь полезной информации. Сам прекрасно знаешь, вечеринку мы закатили, созвав всех, кто мог прийти с других факультетов. Даже гриффы припёрлись и неплохо оторвались, хотя сначала кривили морды. Одну конкретную я бы с удовольствием повозил об стены. - Ты и в триста лет будешь припоминать это Тэхёну, да? - усмехается Сокджин, отмечая поджатые губы и закаменевшие плечи. - Разумеется, - хмыкает Мин, но не отворачивается, когда Тэхён наклоняется и целует его в уголок губ, тычась после лбом в щёку, будто кот. - В общем, вечеринка была разномастная. Помимо этого ты смешал это чудное зельице с алкоголем. И приложил Намджуна после размытием памяти. Если бы ты вообще воспоминания стёр, он бы и пальцем не пошевелил. Но чары размытия постепенно спадают. Тогда у него в голове всё перемешалось, а теперь вот прояснилось. Он начал перебирать сначала свой факультет, потом перешёл на Когтевран. Разговор с гриффиндорским старостой был пару дней назад. Его-то Джихён и подслушала. Сказала, Намджун выведывал, кто из львят был на сборе. - Думаю, он помнит твой смутный образ, - пожёвывает щёку изнутри Тэхён. - Ну, знаешь. Что ты был высоким и широкоплечим, что волосы у тебя тёмные, как и глаза. Не то чтобы это так уж сужает круг поиска, но на вечеринку не пускали мелких детишек. Тем более, он помнит, что переспал с парнем. - И что теперь? - интересуется Сокджин, начиная по дурной привычке подгрызать ноготь на большом пальце. - А теперь он планирует проверять Слизерин, потому что среди гриффов ему никто не приглянулся. Сам понимаешь, у нас здесь у всех и без фото отличная память. Все знают, что это ты тёрся вокруг него весь вечер и пускал на него слюни. Тот же Чхве быстро тебя выдаст. Точнее, продаст. Поэтому мы с Тэхёном и решили изъять все фотоматериалы. Жирно этому ублюдку будет. - А зелье где взяли? - Я его для одной девчонки сварил. Она сама пришла, попросила, заплатила. По секрету сказала, что уже видела его действие и знает, как всё будет. - Не выдаст? - Слизеринка. На какое-то время воцаряется тишина. Тэхён флегматично перебирает пепельные пряди волос Юнги и смотрит сквозь огонь в камине. Юнги с прикрытыми глазами почти что задрёмывает, но при этом реагирует на каждое движение Сокджина дёргающимися пальцами на колене. Сам Сокджин пытается всё быстро обдумать и принять хоть какое-то решение, но из-за внутреннего волнения ничего не выходит, и он лишь ёрзает, скребёт подлокотники ногтями и постукивает ногой по ковру. Что в конечном итоге и начинает раздражать Юнги. - Метроном хренов, - шипит он и садится прямо. - Лучше скажи, на кой чёрт тебе это нужно было? Вряд ли у тебя там любовь до гроба. - Не любовь, - качает головой Сокджин и снова кусает ноготь на большом пальце. - Сам не знаю. Наверное, влечение. Запоздало в голову гормоны ударили, что ли. Я его впервые на банкете в Министерстве год назад увидел. Синие шёлковые рубашки стоит запретить законом. Он со своей невестой танцевал. Возможно, меня взбесило, как тепло он ей улыбался притом, что глаза оставались пустые, стеклянные. По расчёту ведь. Мы тогда столкнулись возле столика с закусками... - Место встречи изменить нельзя, - смеётся Тэхён, зная о любви старшего к еде, и тот показывает ему средний палец. - Фу, плебей. Аристократы такими жестами не разбрасываются. - Заткнись, - отмахивается Джин и подаётся вперёд, забирая пузырёк с зельем и перекатывая его между пальцами. - Мы тогда разговорились, и Намджун... Он показался мне интересным. Такой весь серьёзный, солидный, единственный наследник. И улыбочка эта вежливая. Хотелось рожу разбить, честное слово. Это нормально вообще? Хотеть облапать за задницу, а после по ней же пинка отвесить? - Так и живём, - разводит руками Юнги, игнорируя возмущённый вопль Тэхёна. - И что дальше? Наблюдал за ним украдкой в Хогвартсе, понял, что тянет, и решил рискнуть? Одна ночь вместо тысячи, потому что задница трусливая? Тише, тише. Не надо так сверкать глазами. И верни нам огонь. Лёд в камине смотрится не эстетично. Я прекрасно понимаю, о чём ты. Все через это проходят. - И даже ты? - язвит Джин, но Юнги лишь снисходительно улыбается. - Я боялся предлагать Тэхёну секс на трезвую голову, поэтому завалился к нему ужратый в хлам. В итоге вырубился прямо в полёте, запнувшись о ковёр в комнате, а утром этот же ковёр ему заблевал. - А потом мы потрахались в душе, - жизнерадостно заканчивает Тэхён, сверкая широкой улыбкой. Сокджин стонет и закрывает лицо ладонями. Юнги смеётся и переплетает с довольным собой Тэхёном пальцы. - Я на самом деле не хотел мутить ему память, - всё-таки признаётся Сокджин. - Струсил уже утром. Заклинание бросил и свалил в комнату к Хели. Она же тоже староста. У неё душ принял, в порядок себя привёл и дождался, пока Намджун свалит. Мне об этом ведьма с портрета моей комнаты доложила. Потом, конечно, какое-то время пинал себя мысленно, что не надо было этого делать, но... - А сейчас что? - спрашивает Тэхён и садится на пол возле камина, собирая фото и начиная кидать их по одной во вновь разгоревшийся огонь. - Всё так же хочешь? Или уже не хочешь? Или другие варианты появились? - А теперь я думаю о том, что сам Хосоку все кости переломаю, если в следующем матче Намджун из-за него пострадает. Когда его в прошлый раз сбили с метлы, я чуть аваду в ублюдка не запустил. - Вот она, истинная слизеринская любовь, - томно вздыхает Тэхён. А после резво поднимается. И Юнги тоже. Сокджин растерянно наблюдает за тем, как Юнги что-то бормочет на непонятном языке, и воздух начинает искриться лунного цвета пологом. А потом портрет на входе в гостиную отъезжает в сторону, и внутрь заходит Намджун. Растрёпанный раскрасневшийся Намджун, смотрящий дикими глазами. По виду которого становится ясно, что он слышал весь разговор «от» и «до». Сокджину кажется, он немного умирает в этот момент. - Две полные коробки, как и договаривались, - протягивает ладонь Юнги. Сокджин заторможенно наблюдает за тем, как Намджун передаёт слизеринцу две глубокие деревянные коробки с рунной нарезкой по бортику. Тэхён перевешивается через плечо Юнги, поочерёдно коробки проверяет и счастливо верещит что-то про то, что теперь шерсти акромантула ему хватит на десяток экспериментов. Юнги передаёт ему коробки, пожимает Намджуну, продолжающему сверлить взглядом Сокджина, руку и сообщает, что со стихийниками воздуха исключительно приятно иметь дело. - Сделал воздушную петлю, зацепил пучок и выдрал. Раз, и готово. Почему у меня не ветер? - восхищённо тарахтит Тэхён и тоже пожимает чужую ладонь. - Вы... - сипло выдыхает Сокджин, и по полу от него в разные стороны начинает разрастаться тонкая корочка сверкающего льда. - Вы, ублюдки... Продали меня... Ему... За шерсть акромантула?! - И на этой ноте, господа, мы вас покинем, - кланяется Юнги. В закрывшийся за ними портрет влетает несколько острых сосулек, вполне способных пробить череп. Но Тэхён с Юнги об этом узнают уже после. Пока что они стоят и слушают вопли Сокджина за дверью и рычание Намджуна, спорящих о том, кто и какие косяки совершил и кто во всём виноват. В какой-то момент всё на секунду стихает, и в тишине проскальзывает громкое «чтоб ты орехами подавился». В ответ летит растерянное «причём тут орехи?», и джинов голос отвечает заторможенное «ну ты же барсук». Тишина после отсылки к животному Пуффендуя висит долго, а потом слышится смех. Сначала негромкий и неуверенный, а после Намджуна накрывает. И Сокджина накрывает следом за ним. - Великий Мерлин, - бормочет Тэхён и шарахается от портрета. - Он что, нашёл это смешным? - Омерзительно. Я уже жалею о том, что решил помочь этим двум, - в тон отзывается Юнги и морщит нос. Развернувшись, оба слизеринца, не сговариваясь, направляются в тайную лабораторию Тэхёна. Ким лелеет новые опыты и трепетно оглаживает пальцами коробки, убранные в карман мантии. Юнги же прикидывает для себя, какую пользу можно ещё извлечь из Намджуна. Избавиться от постоянной слежки в лице одного паранойного старосты это, конечно, прекрасно, но слишком мало. «Точно. Феникс. Я всегда хотел создать огненного феникса, а для этого нужен стихийник воздуха. Как отлично всё складывается» - улыбается сам себе Юнги и ловит Тэхёна за руку, переплетая пальцы.

|...|