Reaction (of BTS)

Серия работ: "Вы влюблены, но ваши отношения не правильные, под запретом"

Хосок

Чон всегда будет на расстоянии вытянутой руки, но никогда так и не коснется тебя на самом деле. Ему и грустно от этого, и значительно спокойнее. Он никогда не сможет признаться тебе, что давно тает от каждого твоего взгляда, от каждой улыбки. Он в своих мечтах уже давно не раз поцеловал любимые пухлые губы. Не раз проникал широкими ладонями под тонкую ткань футболки, вычерчивая пальцами каждый изгиб любимого тела...
Хосоку всегда казалось, что он обременяет тебя своими грустными взглядами и редкими просьбами посидеть с ним в студии, пока записывается новая песня. В такие вечера вы обычно возвращались домой под утро, крепко держались за руку, болтали о новых целях, о новых планах на жизнь. Только в твоих не было места никому, даже старшему брату, а вот Хосок так мечтал хоть немного больше времени проводить вместе.

— Хося, — улыбаешься ты, смотря на брата.

— Да, малышка? – Хосоку всегда кажется, что в такие моменты вы как нельзя дальше друг от друга, словно ты уже в космосе, а он прижат к недру Земли.

— Я хочу улететь уже завтра ночью отсюда... — ты поджимаешь губы.

— Т/и, можно я попрошу кое-что у тебя? – Его голос звучит обиженно, немного тоскливо и как-то отчаянно.

— Конечно.

— Останься со мной еще на сутки. Только со мной. Без походов по магазинам, библиотек и книг в любимом кресле на балконе. Одни сутки и можешь улетать, куда душе угодно...

Ты соглашаешься, не можешь по-другому, ведь просит твой любимый старший брат. Он всегда был рядом, всегда поддерживал. Татуировка, пирсинг, короткие волосы, крашенные в самые странные цвета на свете. Чон во всем был с тобой до конца, пока тебе не исполнилось восемнадцать. На выпускной вечер тебя пригласили сразу двое, а ты жалобно смотрела в глаза брата и просила его пойти с тобой. Хосок тогда думал, что ты пошутила, обманула, решила разыграть. Всё было бы отлично, вашей близости мог бы позавидовать любой, пока однажды мама не отвела Хосока в свою комнату. Они долго обсуждали что-то. А после всё изменилось: Чон больше тебя не обнимал, больше не водил в кино каждую неделю, да и старался держаться на расстоянии...

Сутки вашего уговора начались с завтрака, который ты готовила, громко гремя посудой на кухне брата. Парень вылез из душа в одном полотенце и уже пару минут наблюдал за тем, как его сестренка готовит.

— И откуда эти рецепты ты взяла? – Хосок подходит со спины, ты чувствуешь, как его влажная от воды грудь касается твоей спины.

Хосок аккуратно обнимает тебя со спины, его большие ладони ложатся на твою талию. Он касается бережно, нежно, а у тебя внутри мир переворачивается. Ты даже не сразу замечаешь, когда парень касается губами сначала за ушком, потом изгиба шеи. Лишь подаешься назад, прижимаясь спиной к нему, стараясь целиком пробраться в тело брата, остаться там, наслаждаясь спокойствием. Ты поворачиваешься к Хосоку лицом, смотришь в его глаза, трепетно касаешься щеки брата, и голова начинает кружиться.

— Братик... — шепчешь на грани слышимости, боясь спугнуть и себя, и его. Время тянется между вами мучительно долго.

— Можно? – шепчет в ответ Чон и приближается к твоим губам, останавливаясь лишь тогда, когда между вами не больше двух-трех миллиметров.

Ты смотришь в глаза своего брата, сглатываешь и делаешь этот шаг в пропасть сама. Ваши губы соприкасаются. Хосок начинает целовать не сразу, ему страшно, непривычно исполнять свои мечты наяву. Поцелуй получается неловким, потому что ты никогда не целовалась ни с кем, все берегла первый раз для него. Чон подхватывает тебя на руки, усаживает на столешницу, не отрываясь от сладких губ, пробегается кончиком языка по контуру, тут же проникает им глубже. Целует по-взрослому, слишком откровенно. Твои пальчики касаются сильных плеч, обводят каждую мышцу, собирая влагу с кожи. Внутри все дрожит и хочет того, что называется «запретным плодом». Пересилить себя вам обоим сложно, поэтому ты лишь прижимаешься ближе, а ладони Хосока уже пролезают под твою домашнюю футболку, поглаживая нежную кожу спины.Парень отстраняется медленно, чуть улыбается тебе. Ему страшно. Впервые так страшно, потому что каждый следующий шаг может привести его к потере самого важного и дорогого человека.

— Что тебе тогда сказала мама? – Этот вопрос мучает тебя долгие годы.

— Что нельзя тебя желать и любить, как этого хотел я. Предлагала сотню выходов, решений, по её мнению, подходящих мне. Она тогда пару часов пыталась достучаться до меня, но я не мог допустить, что кто-то тебя заменит... А ты когда поняла, что..?

Этот вопрос незакончен, но ты и сама знаешь, о чём он. Для тебя это самое сложное. Чувства брата всегда были с тобой, ты принимала их, просто не могла правильно назвать. Собственные же вызывали сомнения и вопросы. И когда поняла?!

— Наверное, сразу... — улыбаешься ты, — сразу после выпускного вечера. Я ведь всех отвергла, думая, что только мой брат может быть достойным меня.

— Я люблю тебя, — шепчет он, утыкаясь тебе в шею.

— Прости меня, что не сказала ещё тогда, — тебе не по себе, ты жмешься к брату, теряешься в его руках, изгибаешься от любого касания, даже самого простого. Губы Хосока разжигают пожар на твоей шее, хочется кричать.Собственная нагота не смущает. Вы падаете, целуясь, на постель, жметесь друг к другу, касаясь в самых невероятных местах, до которых никто, кроме вас, прикоснуться не посмеет. Секс медленный, болезненный. Тебе кажется, что Хосок разрывает тебя изнутри, и дело вовсе не в том, что ты впервые с мужчиной, а потому что вы каждым прикосновением друг к другу передаете всю ту боль, что ощущали все эти долгие одинокие годы. Теперь границ нет. Вы лежите на постели, сплетая пальцы. Между вами больше никого нет, никто и не сможет встать.