Сборник имейджинов

Имейджен с Тони Старком

Людям всегда жалко тех, кто не такой, как они. Жалость унижает. Со временем жалкие люди становятся всем противны. Ты никому не нужен, когда ты другой, не такой.
Слейся с серой массой, и ты спасен.

Ты думала об этом, зажав острый подбородок между худыми коленками. Взгляд, казалось, просачивался сквозь стены и улетал куда-то туда, где остальным побывать не дано.
Не такая, как все. Особенная. Необыкновенная. Эти слова не давали тебе покоя. Мучили и томили.
Маленькая девочка не могла понять.

Трудно жить, когда ты всего лишь маленькая девочка, а уже одна-одинёшенька.

— А что с этой? — Тихо прозвучал спокойный мужской голос.

— Родители погибли. Кажется, в автокатастрофе. Она не такая, вы не думайте. Она особенная, другая. — Торопливо вторил женский тембр, словно боясь куда-то опоздать.

Ты вздрогнула от последних слов. Особенная, другая... Почему, почему? Девочка, которая не умела улыбаться, молча подняла хорошенькую головку. Твои кудрявые локоны взволнованно разметались по изящным плечикам, а тревожный взгляд изучал незнакомца. Ты вытянула вперед головку на тонюсенькой шейке, будто желая услышать что-то еще.

Старк поспешно отвел взгляд. Ему странно, не по себе от пристальной струи тоскливого взгляда, обращенной на него, от не по-детски печальных голубых глаз. Он быстро вышел из полутемной комнаты, смотрительница детского дома последовала за ним.

Взгляд, уже было наполнившийся надеждой, тут же погас. Мерцающие огоньки потухли, а длинные ресницы устало легли на порозовевшие щечки.

Ты еще помнила их. Помнила заботливые прикосновения матери, ее добрую улыбку. Помнила смех отца, его сильные руки. Постепенно они стирались, безнадежно ускользали из твоей памяти, но время, медленно отсчитывающее секунды, не лечило. Скорее, оно затягивало ранку, покрывая прозрачной пленкой.

Боль воспоминаний тисками сжала твоё сердце. Горечь утраты, одиночества наполнило твою юную душу. Губки пытались так по-взрослому оставаться стиснутыми, а веки старались прижаться друг к другу как можно плотнее, не выпустив ни единой слезинки. Пора перестать плакать. Пора научиться жить. Забыть. Бросить детство в мусорный мешок и уйти, сердито захлопнув дверь.

Где-то доносились голоса. Но ты уже не слушала их.

— Сколько ей лет?

— Вы уверены, мистер Старк?

— Именно так. Сколько?

— Четыре. И, мистер Старк...

— Дайте мне уже бумагу.

— Как скажете.

Сжимая заветный лист, он вышел из кабинета, облегченно вздохнув, как школьник после экзамена. Долго стоял около приоткрытой двери, закусив губу.

Волосы лезли в лицо, рука безвольно катала цветной мячик по ковру. Слезы с каждой каплей пропитывали бархатную кожу.

— Привет. — Твои огромные глаза. Какие очаровательные. Непонимающие. Он сел рядом. Положил ладонь на светлую макушку. Ты не отвела голову. Не убежала. Не испугалась. Лишь доверчиво уткнулась носом в его грудь. От него пахло чем-то домашним, хорошим, родным. Как от папы. Как тебе хотелось назвать его папой! Играть с ним, смеяться, чувствовать его защиту. — Я буду о тебе заботиться. — Робко произнес он. Наверное, боится, решила ты. Но тебе тоже было страшно. Но только чуть-чуть, немного.

— Ты будешь моим папой? — Скорее просто прошептала, чем спросила.

— Обязательно. — Сильные руки обнимали твоё беззащитное детское тельце. Да, тебя будут любить, даже если ты не такой, как все.