◀◀3 Дана

3.9K 88 0
                                    

Больница, где лежит отец, расположена примерно в двадцати минутах от Вулф Сити. В то время, как в Вулф Сити есть пара клиник и несколько врачей, сам город слишком мал для собственной больницы. К тому времени, как мы с Ребеккой приезжаем в Вулф Сити, уже слишком поздно ехать в больницу. Часы для посещений уже давно истекли, и я догадываюсь, что даже моя мать уже спит.
— Мы останемся у твоей мамы? — спрашивает Ребекка, останавливаясь на перекрестке.
Она показывает пальцем в разных направлениях, желая, чтобы я указала ей, куда ехать дальше.
— Нет, — говорю я. — Я уехала давным-давно, и у них нет комнаты для гостей. Если не хочешь спать на диване, давай остановимся в мотеле Вулф Сити.
— Не проблема, — Ребекка поворачивает машину к мигающему знаку «МОТЕЛЬ», и мы останавливаемся на крошечной автостоянке. — Но думаю, что на ресепшене никого нет, — говорит она, глядя на главное здание.
Огни не горят, что необычно. Обычно, кто-то остается на ночь.
— Не волнуйся, — говорю я. — Это место принадлежит моей тете.
Ребекка паркуется, и мы берем чемоданы с одеждой на ночь из багажника, а затем идем к офису. Я дергаю дверь, но она заперта, поэтому звоню в колокольчик.
Мы ждем минуту или две, а потом я снова звоню.
— Заходите! — зовет голос. Этот голос я не слышала в реальной жизни очень и очень долгое время и даже не уверена, что рада услышать.
— Дядя Херб, — говорю я, когда седеющий перевертыш открывает дверь.
Несмотря на свой возраст, он все еще худой и похож на дикого волка. Его высокий, узкий нос указывает на меня, и он медленно и шумно втягивает воздух. Действие не тревожит меня и Ребекку. Она была окружена волками достаточно долгое время и точно знает, на что мы похожи.
Кроме того, она — тигр, а у кошек есть несколько действительно странных привычек, особенно, когда дело доходит до того, как они едят, но я не тот человек, чтобы судить.
К моему удивлению, мой дядя не говорит ни слова. Он просто выходит из офиса и обнимает меня. Он сильнее оборачивает вокруг меня руки и сжимает, обнимая меня.
— Дана, — шепчет он. — Я так скучал по тебе.
Внезапно мне стало интересно, чего я так боялась. В течение двух лет я пряталась от своей семьи, не в силах справиться с тем, что они видели, как я убегаю. Мне не удалось разобраться с тем фактом, что я была унижена в день собственной свадьбы или, что все знали, что сделал Трой.
Я не смогла справиться с тем фактом, что они все еще могут любить меня, несмотря на мои недостатки.
— Я тоже скучала по тебе, дядя Херб, — честно говорю я.
Я долго обнимаю дядю. Он пахнет точно так же, как масло и новенькие автомобили. Он городской механик, и хорош в том, что делает. Он лучший в том, что делает. Я сидела часами на пролет в его магазине и наблюдала, как он работает.
Теперь мне интересно, что я пропустила, пока меня не было.
— Почему ты так долго не приезжала? — спрашивает меня дядя.
Его слова — шепот, но с моим сверхчувствительным слухом перевертыша, они громкие и ясные.
Но сейчас у меня нет точного ответа.
— У меня были свои причины, — наконец, отвечаю я, и на данный момент это кажется достаточно честный ответом.
— Понимаю, — говорит Херб. Затем он поворачивается к Ребекке и тоже обнимает ее. — Ты, должно быть, Ребекка. Моя жена лестно отзывалась о тебе.
— Правда? — усмехается Ребекка. — Большое спасибо, дядя Херб.
Мой дядя смеется над тем фактом, что Ребекка прекрасно себя чувствует в нашей семье. Она не тратит впустую какое-то время, делая вид, что является почетным гостем. Неа. Ребекка, в основном, моя сестра во всех отношениях. Рада, что ей достаточно удобно, чтобы считать себя членом моей семьи.
— Давайте поселим вас, девочки, — говорит Херб, и мы возвращаемся в офис. Он становится за стойку. — Отдельные комнаты? — спрашивает он, но мы качаем головами.
— Одной достаточно, — говорю я ему.
Если нам нужно будет разделить кровать, то я бы предпочла Ребекку, чем спать одной. Слишком многое произошло.
Вина переполняет меня, когда я понимаю, что должна быть с отцом прямо сейчас. Я должна была быть здесь тот час, когда случился сердечный приступ. Если бы не покинула город, если бы не убежала, я бы была с ним. По крайне мере, я бы была рядом.

Мой дядя передает нам ключ. На нем большая цифра «3». Я смотрю на него, но он ничего не говорит, когда поднимает наши сумки и ведет нас обратно на парковку. Он ведет нас к комнате три в тишине.
— Не хочешь мне ничего рассказать? — шипит на меня Ребекка, пока мы идем за ним.
— Это комната, где мы с Тони впервые… — Я краснею, когда мой голос срывается.
Мой дядя не должен это знать. Черт, моя тетя не должна знать об этом. Это проблема маленьких городков: все вокруг обо всем знают. В тот момент, когда моя тетя и дядя уехали из города и оставили пару молодых служащих на замену. Тони использовал поддельные имена, чтобы зарегистрировать нас, и мы целую ночь занимались любовью снова и снова, и снова.
Очевидно, поддельное имя Тони не сработало так хорошо, как мы думали, и заместитель, работавший в ту ночь, сдал нас моим тете и дяде. Забавно, они не рассказали моим родителям.
Однажды тетя Хизер подняла эту тему и была очень небрежна. Она сказала примерно так: «Я всегда знала, что вы с Тони должны быть вместе», но, тогда я думала, что она имела в виду, что мы были идеальной парой. Я и не подозревала, что она знает о том, что мы переспали. Когда понимание настигло меня, я была так смущена, что не могла смотреть на нее в течение недели.
Теперь мне интересно, что еще она знает обо мне.
— А вот ваша комната, девочки, — дядя Херб отпирает дверь и входит в комнату.
Он ставит наши сумки около кровати королевского размера. Ребекка включает свет, и я осматриваю комнату, которая не изменилась с той ночи, которая была так давно.
Мне было 21. Он был старше. Мы были немного подвыпившие и очень сильно влюблены. Мы знали, что хотим быть вместе. Знали, что являемся парой, но он не укусил меня той ночью. Не заклеймил меня. Он не поставил мне парный шрам: метку на моей шее, которая показала бы всей стае кому я принадлежу. Мы решили подождать до свадьбы, чтобы у нас было немного больше времени друг с другом.
Так много волков спешат со спариванием, но мы с Тони колебались. Мы с Тони хотели быть уверены.
Часть, почему мы сомневались, — было из-за того, что его родители развелись. Они прошли через отвратительный период развода, когда он был подростком. Мы с Тони встретились вскоре после их раскола, и мы оба увидели, как развод может повлиять на ребенка, как он может повлиять на общество.
Тони боялся развода. Он не хотел спешить, да, по правде говоря, как и я. Вот почему мы ждали, пока мне не исполнится 23, чтобы пожениться. Мы ждали два года, просто чтобы быть уверенными, а затем все пошло в ад.
— Спасибо вам большое, — сказала Ребекка дяде Хербу. — Мы очень ценим, что вы позволили нам остановиться здесь.
— Конечно, — кивает мой дядя. — Хизер собирается навестить Джаспера в 7:30. Посещения возможны только с 8:00, но тебе сперва нужно зарегистрироваться и что-то подобное, так что она собирается выйти пораньше.
— Я пойду с ней, — говорю я быстро. — Если можно, — добавляю я.
— Конечно. Я скажу ей.
Мой дядя в последний раз обнимает меня и выходит. Пока он идет, я смотрю на него, представляя, что произойдет завтра. Все может быть настолько плохо, как думаю. Все не может быть настолько плохо, как сказала Хизер. Просто не может.
Мой отец должен быть в порядке.
Он должен быть в порядке.
Ребекка закрывает дверь в нашу комнату и запирает ее. Затем, снимает обувь, сдергивает с себя одежду и забирается в кровать. Я тоже раздеваюсь, выключаю свет и присоединяюсь к ней на кровати.
— Ну, привет, — радостно говорит Ребекка.
— Привет, соседка по койке.
— Как дела?
— Сейчас лучше.
— Сейчас, когда ты голая в постели со своей лучшей подругой?
— Да, лучше, — хихикаю я.
Мы с Ребеккой обе бисексуалки, и мы никогда не рассказывали об этом. Почему-то мы всегда были с другими людьми, и, по правде говоря, я была помешана на Тони. Тем не менее, быть перевертышем, — значит, что нам нравятся наши тела. Нагота не странная и не непривычная для нас, и спать обнаженными для нас естественно. Мы обе считаем, что спать в одежде очень неудобно, так что мы спим обнаженными.
— Хочешь поговорить об этом?
— О папе?
— Обо всем: о нем, Тони, о том, что ты почувствовала, когда вернулась.
— Обычно, я бы сказала тебе отвалить, но, по правде говоря, чувствую себя подавленно. Я давно здесь не была. Это было давно, когда я встретилась с последствиями своего решения.
— Могу я задать тебе вопрос?
— Конечно.
— Ты сожалеешь, что ушла?
Слова Ребекки повисают в воздухе, пока думаю о них. Сожалею ли я, что покинула Вулф Сити? Часть меня скажет да. Часть меня скажет, что я никогда не должна была уходить, что должна была разобраться с нашими с Тони проблемами. Часть меня скажет, что я должна была упорнее бороться за него, что должна была найти путь сквозь все это.

Но есть другая часть меня, которая эгоистичная.
Существует другая часть меня, которая рада, что я жила в мире далеком от моей семьи, от людей, которых знаю, от людей, с которыми у меня было общее прошлое. Часть меня рада, что получила возможность изучить мир самостоятельно. Часть меня рада, что я смогла вырасти.
— Я сожалею о том, как ушла, — честно отвечаю я.
— А что ты думаешь, ты бы изменила?
Слова Ребекки не осуждающие, что я ценю. Она искренне любопытствует, так что я могу ей рассказать. Осознание бьет меня, и я представляю, когда это изменилось. Когда мы впервые встретились, я отказывалась говорить о чем-либо.
А сейчас просто посмотрите на меня. Я в мотеле в моем родном городе и разговариваю о своих чувствах. Так происходит личностный рост? Не знаю, что и думать об этом.
— Знаешь что? Я, вероятно, должна была поговорить с ним. Могла дать ему мое благословение на то, чтобы быть с Синтией. Могла сказать ему, что его выбор ранил меня, но я понимаю.
— Или, возможно, ты выяснишь, что была неправа на его счет, и он не любит ее.
— Возможно, — говорю я, но все еще не уверена.
Синтия была полностью уверена, что они вместе. Полностью уверена на счет их отношений, и она бы не ранила меня так. Мы с Синтией были подругами. Зачем ей лгать мне?

Пара Волка Место, где живут истории. Откройте их для себя