Танго одиноких сердец

8

Сильверхолл, 30 октября 2001 года (продолжение)

Валерия и Гай не виделись долгое время, но переписывались почти каждый день. Ничего важного в письмах они друг другу не сообщали — это был простой обмен дежурными фразами о погоде, о здоровье. Ничего такого, что свидетельствовало бы о близости или о любви между ними. Она не знала и не интересовалась, чем занимается её муж, хотя догадаться было нетрудно, учитывая его прощальную речь. Валерия старалась не думать о том, чем это противостояние может закончиться для Малфоя и её супруга. А ещё она старательно гнала от себя вопрос: кого же ей на самом деле хочется увидеть живым, Люциуса или Гая? Она изредка писала Калкину, осторожно расспрашивая о том, как в действительности обстоят дела у мужа. Сэм так же осмотрительно отвечал ей, и в его туманных фразах она каждый раз получала подтверждение своим догадкам — Гай ищет способ отомстить Малфою. В то время никто, кроме домовых эльфов, не мог попасть в Сильверхолл без разрешения Валерии, разве что Гай. Но Сильверблейд не появлялся, выполняя обещание, данное ей. Даже Калкин не мог появиться там, так как все камины поместья были заблокированы, а разрешение Сэм не получил. Валерия была в усыпальнице, когда с хлопком появился Банни, эльф её мужа. Эльф выглядел ошеломлённым и лепетал что-то бессвязное о раненом хозяине, о дуэли, о Малфое. Из невнятного бормотания колдунья поняла, что её муж в смертельной опасности. Скорее всего, состоялась встреча двух заклятых врагов, и победителем вышел отнюдь не Гай. Она, не минуты не сомневаясь, отдала приказ, и эльф перенёс её в канадскую латифундию, в спальню, где лежал Гай. Вокруг него суетились колдомедики во главе с Зарой. Целитель, который осматривал Сильверблейда, сказал, что он серьёзно ранен. Но не проклятием. Рана, вероятно, от меча. И ещё, возможно, клинок был отравлен. Слова целителя подействовали на леди Сильверблейд как удар током. Валерия осознала, что в её проклятой жизни появился наконец-то смысл — она будет бороться за жизнь Гая. И сделает все возможное — а если понадобится, и невозможное, — но спасёт его. Посвятив себя заботам о муже, она спасалась сама, позабыв о своих бедах. Несмотря на переменный успех в гонках со смертью, Валерия продолжала борьбу с этой несносной дамой. Целители делали всё от них зависящее, чтобы найти противоядие. Но ни универсальные, ни специальные противоядия не помогали. Вернее, помогали, но временно. Один из зельеваров, специально нанятых для идентификации яда, заявил, что никогда до этого не сталкивался с подобным. Из его слов Валерия узнала, что яд уникален, так как состоит из двух составляющих, основной и переменной. И если основную можно нейтрализовать, то переменная постоянно меняет формулу, и никакие зелья на неё не действуют. Лечение, которое в итоге предложили целители, сводилось к поддержке жизнедеятельности пациента, так как они не понимали, как нейтрализовать яд. Даже услышав приговор целителей, Валерия не смирилась. В ответ на вызов, брошенный судьбой, она подняла перчатку. Как когда-то произносила слова свадебной клятвы: «пока смерть не разлучит нас»... Зелья последнее время были для неё «особенным» хобби, увлекательным времяпровождением, а сейчас оказались смыслом бытия. Больше года Валерия боролась за жизнь Гая. Сколько зелий она сварила... А сколько бессонных ночей провела у его постели... Спустя месяц после ранения Гай наконец-то пришёл в себя. Когда их взгляды пересеклись, в его глазах она увидела надежду. — Прости меня, Гай. За всё. — Она встала на колени и опустила голову на его исхудавшую руку. — Мне не за что тебя прощать. — Ему было трудно говорить. Немного помолчав, он продолжил: — Не плачь, пожалуйста. Я умираю и очень рад, что ты рядом. — Не говори так! Я всё сделаю для того, чтобы ты выжил. И мы всё начнём сначала. Только не умирай! — Валерия подняла голову. — Но я не знаю, с чего начать твоё лечение. Расскажи мне, что произошло. — Я вызвал на дуэль Люциуса Малфоя. — Сильверблейд презрительно улыбнулся. — Но что с Малфоя возьмёшь? Он долго отмалчивался, а затем поставил условие. Дуэль должна быть на мечах, иначе она не состоится. И это написал мне чистокровный маг, один из самых сильных бретёров магической Британии. Уже тогда я должен был догадаться, что тут что-то нечисто. Тем более без секундантов. С обеих сторон были только домовые эльфы. На случай если кому-то повезёт... Гай надолго замолчал. Валерия, понимая, что даже такой короткий монолог стоил ему немалых сил, стала поить мужа лечебными зельями. Много позже он продолжил: — Теперь я знаю, что у меня не было шансов выжить в этой дуэли. Против яда никакая техника фехтования не поможет. Чудо, что я вообще жив. Только благодаря тебе я всё ещё на этом свете. Хотя, думаю, жить мне осталось немного. — Пожалуйста, не пугай меня. — Валерия умоляюще смотрела на мужа. — У меня ведь никого кроме тебя не осталось... И она варила всё новые и новые зелья, только... Гай Сильверблейд с каждым днём всё сильнее мучился от невыносимой боли, слабел. Он чувствовал, что смерть близка, и был готов к ней. Он всего-то и хотел, чтобы Валерия перестала тратить время в поисках зелья, способного его исцелить, и вместо этого побыла с ним рядом. Когда же она поняла, что у Гая больше нет шансов? Когда прибегла к нумерологии. Несмотря на это она решила остаться подле него и постараться облегчить его мучения. И если раньше Валерия днями напролёт пропадала в лаборатории в поисках зелья-противоядия, то теперь она совершенствовала обезболивающее, так как видеть мучения мужа уже не могла. И всё время, когда Гай был в сознании, она проводила рядом с ним, а когда он спал — в лаборатории. Начало сентября в Канаде выдалось необыкновенно теплым. Наверное, сама природа хотела порадовать солнечными деньками умирающего волшебника. Последние свои часы Сильверблейд бодрствовал. Казалось, что смерть отпустила его, и он вот-вот поправится. Ни боли, ни жара, ни горячечного бреда. Но Валерия точно знала, что это не выздоровление, а последний шаг на пути к смерти. Они провели чудесное время в разговорах, вспоминая всё самое лучшее в их совместной жизни. Он просил прощения за то, что не сумел сделать её счастливой. Она отвечала что-то в том же духе, только другими словами. А в ту минуту, когда Гай уходил, он с силой, странной для умирающего, притянул Валерию к себе. С отчаянием он заглянул в её глаза и срывающимся голосом проговорил: — Поклянись мне, девочка, что ты никогда не достанешься Малфою! Валерия как будто под Imperio произнесла слова клятвы: — Я, Валерия Венера Сильверблейд, клянусь, что никогда не буду принадлежать Люциусу Абракасу Малфою. И пусть я умру, если нарушу клятву. И в подтверждение ее слов из палочки заструился лиловый дымок. После этого лорд Сильверблейд скончался. Валерия равнодушно, словно со стороны, наблюдала за тем, как эльфы, слуги и помощники во главе с Калкиным готовились к похоронам. Пришла в себя она на погребении, когда могила мужа превратилась в величественное мраморное надгробие, рядом с могилами детей. В ту секунду ей показалось, что жизнь закончена. И если уж придется жить, то она отомстит. За детей. За мужа. За любовь вопреки всему. За мучительные ночи, проведённые с именем Малфоя на устах... Но всё это будет потом. Потом она придумает, как это сделать. А пока ей нужны одиночество и покой. Покой и одиночество... После похорон Калкин нашёл Валерию в кабинете Сильверхолла. Она сидела с книгой на коленях и смотрела в окно. Он тихонько прокашлялся и сказал: — Леди, что вы намерены теперь делать? Леди Сильверблейд посмотрела в глаза управляющему и, стряхнув с себя оцепенение, произнесла: — Я остаюсь здесь. — И, выдержав небольшую паузу, добавила: — Поживу некоторое время в Сильверхолле. Мне нужно побыть одной. Прости, Сэм... и отправляйся в Канаду. — Леди Валерия, я вас понимаю и не буду навязывать своё общество. Но вы должны пообещать, что будете писать каждый день, чтобы я не беспокоился. Валерия слабо улыбнулась и еле слышно ответила: — Спасибо тебе, Сэм, за всё. Я обещаю писать каждый день и жду в ответ писем от тебя. Мне действительно надо побыть одной, чтобы подумать, как жить дальше. И ещё. Для всего мира я умерла вместе с мужем. Никого не хочу видеть. Прости... С тех пор Валерия находилась в Сильверхолле в полном одиночестве, если не считать нескольких домовых эльфов. Каждое утро она приходила в усыпальницу Сильверблейдов, каждый вечер получала письмо от Калкина через камин и отправляла своё. После этого камин опять надёжно блокировался. Её дни были наполнены чем-то незначительным. Лёгкое, почти незапоминающееся чтиво. Наблюдение за цветком в оранжерее или солнечным зайчиком на потолке холла. Созерцание огня, пожирающего дрова в камине. Бесцельные блуждания по пустому замку. Длительные купания в огромной ванне. Обед, лишённый для неё всякого вкуса... Иногда она спускалась в лабораторию. Спокойная и монотонная работа заставляла её быть точной и внимательной. В это время она не думала ни о чём, кроме зелий. Все эмоции Валерия оставляла за дверью. Но сегодня ни о чтении, ни о лаборатории она не помышляла. Что для неё главное: спокойная жизнь в одиночестве или всё-таки месть Малфою? И если месть, то как это сделать? Из того немногого, что она знала о Люциусе, — сломать или уничтожить его было практически невозможно. Валерия вспомнила из рассказа Гарри Поттера, какое точное определение дал Малфою только-только возрождённый Волдеморт: «Мой скользкий друг». Для достижения своей цели лорд Малфой не боялся выглядеть трусом, не боялся унизиться или подвергнуться оскорблениям. Он был выдающимся темным магом, и все попытки противостоять ему потерпели бы неудачу. А личная встреча с Люциусом может закончиться для леди Сильверблейд только одним — она окажется в его постели. Валерия печально улыбнулась. «В таком случае я умру, а Люциус останется ни с чем». Леди встала из-за стола и медленно прошлась по комнате. Голова немного кружилась, во рту было сухо. Взмах палочки, чуть слышное Accio — и из углового шкафа вылетел стакан, точно ей в руку. Тут же в него из палочки полилась вода. Готова ли она умереть? Если ради того, чтобы отомстить, — да! Утолив жажду, волшебница задумалась. «Легко сказать «умереть». А смогу ли я лишиться жизни, пока на мне перстень?» Она снова присела в кресло и тонкими пальцами нащупала под одеждой цепь с кольцом. «Меня ничего больше не держит на этом свете. Оказывается, ни красота, ни богатство, ни чистокровность не сделали меня счастливой. Мне нечем гордиться, моя жизнь — цепь сплошных неудач, разочарований и упущенных возможностей. Когда-то давно, наверное, в моей прошлой жизни, Дамблдор говорил, что «любовь — самое великое чувство, самая сильная магия». И кого же люблю я? Человека, уничтожившего мою семью. Варвара, желающего обладать мной, будто я вещь. Вопреки желаниям, морали, законам общества. Самое смешное, что мне не уйти от него. Это только вопрос времени...» Поглаживая кольцо, она лихорадочно размышляла о том, что достаточно снять его и закинуть подальше и никакой защиты у неё не останется. Вот тогда она будет по-настоящему свободной. Тогда сможет, наконец, выйти из Сильверхолла. И пусть подручные Малфоя схватят и доставят её Люциусу. Он уже ничего не сможет изменить. Клятва не оставила Валерии выбора. И попасть к нему — равносильно смерти. Но нужно было решить, что делать с огромным состоянием, оставшимся от Гримальди и Сильверблейда. Валерия подумала о тех людях, которых в действительности желала бы видеть своими наследниками, к которым в своей короткой жизни относилась с теплотой и любовью. Их было трое: Гарри, Рон и её мама, Джейн Грейнджер (несмотря ни на что Валерия продолжала думать о миссис Грейнджер как о своей матери). Все принадлежащие ей земли, поместья, маггловские предприятия и банки она хотела оставить этим трем дорогим людям. Но было ещё несметное количество галлеонов в сейфах Гринготтса. Эти деньги она решила разделить между семейством Уизли, Минервой Макгонагалл, Хагридом и Тэдом Люпином. Кроме этого, большие суммы денег должна была получить школа волшебства и чародейства Хогвартс — на стипендии бедным, но одарённым студентам, и журнал «Алхимик» — на премии за выдающийся вклад в зельеварение. Встав с кресла и снова подойдя к камину, она услышала за спиной шум. Валерия резко обернулась, решив, что это кто-то из эльфов аппарировал в её кабинет. Но вздрогнула, когда вместо эльфа увидела человека. В его облике было что-то знакомое. И она не поверила своим глазам, когда узнала словно с того света вернувшегося волшебника. «Ну вот и всё. Это конец», — подумала Валерия. — Профессор Снейп, — придушенным шёпотом прошелестела она, рванула воротник мантии и провалилась в чёрную бездну. Северус Снейп приземлился в центре небольшого уютного кабинета. Возле камина, точно охваченная его пламенем, стояла женщина. Смотреть на неё было нестерпимо, и Северус отвёл глаза. Но всё же заметил, как она пошатнулась и начала падать. — Профессор Снейп, — прошептала она. Он ринулся к ней и успел-таки подхватить. Женщина была невероятно лёгкая. И пахла очень приятно: зельями, травами, ароматным чаем и ещё чем-то сладко-женственным. И, несмотря на то, что Снейп совсем недавно посещал Париж, его организм резко и почти болезненно прореагировал на незнакомку. Смутившись, он аккуратно положил хрупкую ношу на кушетку возле камина. Разглядеть женщину он не мог, поэтому, собираясь привести её в чувство, направил волшебную палочку на леди и произнёс: — Rennervate! Волшебница застонала и села. Снейп тут же встал и отошёл подальше от соблазнительно благоухающей незнакомки. — Значит, вы мне не снитесь, профессор? — Валерия говорила тихо и хрипловато, изо всех сил стараясь унять дрожь, волной прошедшую по телу. — Два варианта: или я умерла и попала в персональный ад, или сошла с ума. Она закрыла глаза и бессильно откинулась на подушки. — Вы оказываете мне честь, леди, отождествляя с личным дьяволом, — Снейп иронично поклонился, — но смею вас заверить, вы не умерли и не сошли с ума. И перед вами действительно стоит живой и здоровый Северус Снейп. Я бы настоятельно порекомендовал вам выпить восстанавливающее зелье. Оно поможет пережить шок. Северус всё это произнёс спокойным, даже скучающим тоном, хотя его распирало от нахлынувших эмоций. Во-первых, он знал этот голос. Не помнил, кому он принадлежал, но явно раньше общался с этой женщиной. Интонации или особенности произношения некоторых слов? Неважно. Во-вторых, она назвала его «профессор». Хотя он был уверен, что никогда не учил никого из Гримальди. — Почему профессор? Разве вы учились у меня? — Снейп смотрел выше головы незнакомки. Так было легче и спокойнее. Зато она с любопытством рассматривала своего бывшего учителя. В голове, словно кусочки мозаики, складывалось все, что она помнила и слышала о нём раньше. С одной стороны — злой, саркастичный, некрасивый человек, изводивший своими придирками учеников всех факультетов, кроме Слизерина. И, несмотря на всё уважение, которое Гермиона испытывала по отношению к нему, учиться у него было очень непросто. С другой — несгибаемый однолюб, целеустремлённый, талантливый, невероятно храбрый человек, который не побоялся презрения со стороны коллег и соратников и сыграл роль мерзавца в многолетнем спектакле под названием: «Волдеморт и весь магический мир». А сколько раз он спасал её друга Гарри, вытаскивая за шиворот из разных проделок? Разве поблагодарил его Поттер хоть раз за это? А как он артистично распалял ненависть в Гарри? Теперь-то она была уверена, что это делалось специально, чтобы не возбудить подозрения в слизеринцах, которые в основном были детьми пожирателей смерти. Но тогда было очень обидно из-за несправедливого отношения к ней и её друзьям. Да она из кожи вон лезла, чтобы доказать, что блестяще разбирается во многих науках, в частности в зельях, но от Снейпа заслужила только прозвище — «Мисс, которая думает, что знает всё». Интересно, как он отреагирует, если она сейчас скажет, что была его ученицей? Валерия нервно хихикнула, представив выражение лица Северуса Снейпа. — Нет, профессор. Вы не были моим учителем. Мне о вас рассказывал мой муж, лорд Сильверблейд. При слове «лорд» Снейп напрягся как перед прыжком. «Да, титулы действуют на слизеринцев как плеть на раба», — с горечью подумала Валерия. — Но если вам неприятно, я не буду вас так называть. Валерия сделала паузу, дав тем самым волшебнику время обдумать ответ. Но он равнодушно промолвил: — Вы можете называть меня так, как вам будет угодно. Профессор — значит, профессор. Но вы, вероятно, знаете, что я уже три года не преподаю. — Так как считаетесь мёртвым. Кстати, а почему вы не опровергли миф о вашей так называемой кончине? — А вы думаете, кому-нибудь в действительности было интересно жив я или мёртв? То, что моё тело так и не нашли, должно был насторожить их, не говоря уже об отсутствии моего портрета в кабинете директора Хогвартса. Но нет. В конце концов, было так удобно избавиться от такой занозы в з... простите, в глазу, как я. Несмотря на небрежный тон, в его словах проскакивали нотки горечи. — А по поводу того, что я сам не сообщил о своём «чудесном» спасении, то скажу вам: быть мёртвым героем всё же лучше, чем живым тёмным магом. — Зачем вы мне это говорите? И, кстати, как вы сюда попали? Замок защищён от аппарации, а порт-ключ сюда нужен специальный. Снейп вздохнул и показал правую руку, где на среднем пальце находился перстень Гримальди. Валерия подалась вперёд, чтобы лучше его разглядеть, а когда увидела, то сняла с шеи цепочку, на которой висел точно такой же. — Поэтому вы и выжили после встречи с Нагайной? — шепотом спросила Валерия, словно боясь нарушить неведомую гармонию, возникшую между ней и её бывшим учителем. — Да. Спас меня именно ваш родовой перстень. — В голосе Снейпа не было привычного ехидства и сарказма. — Он поддерживал во мне жизнь ровно столько времени, сколько надо было для нейтрализации яда Нагайны. А почему я здесь? Вы, как чистокровная волшебница, должны знать, что такое Долг Жизни для мага. Ваш артефакт спас меня, и я хочу помочь, зная в какое затруднительное положение вы попали. — Затруднительное положение? — Она хохотнула, но в её смехе послышались истерические нотки. — Сегодня я совершенно серьёзно подумывала о смерти, а вы говорите — «затруднительное положение». Я дошла до того, что выход вижу только в собственной смерти. Валерия отвернулась, исчерпав запас красноречия. Снейп, точно ужаленный, подскочил к ней и, подавляя волнение, воскликнул: — Даже и не думайте об этом! Теперь вы не одна, и я обязательно вам помогу. В общем-то, я здесь именно для этого. Он отошёл от Валерии и на секунду замер на месте. Затем, развернувшись на каблуках, отрывисто спросил: — Где вы храните зелья? Валерия вяло взмахнула рукой, показывая на шкаф в углу. — Несколько видов лечебных зелий я держу здесь. На всякий случай. — Её голос звучал устало. Снейп направился к шкафу, открыл дверцу и увидел полку с разноцветными флакончиками, подписанными красивым округлым почерком. «Так, зелье сна без сновидений, бодрящее, кровеостанавливающее... Ага, вот оно, восстанавливающее зелье». Затем он подошёл к Валерии и протянул ей стакан с водой, в которой предварительно растворил несколько капель из выбранного флакона. — Кто готовит вам зелья? — Снейп поднял флакон на уровень глаз, рассмотрел его, понюхал и, удовлетворённо хмыкнув, прочитал пояснительную записку. Почерк показался ему знакомым, и он силился вспомнить, где и при каких обстоятельствах видел подобный. Но его размышления прервал равнодушный голос леди Сильверблейд. — Я сама их варю. В глазах зельевара промелькнул интерес. — Тогда позвольте вас спросить, где вы учились? — Я находилась на домашнем обучении. Преподаватели менялись. Я не успевала их запомнить, — соврала Валерия и глазом не моргнув. — Мои поздравления — зелье сварено неплохо. — При этом он так скривился, будто на ногу ему наступил великан. Валерия знала, что Снейп не может её разглядеть, поэтому бесцеремонно его рассматривала. Его напыщенный вид казался очень потешным и совсем её не раздражал. Наоборот, ей грезилось, что она опять в любимой школе среди друзей и преподавателей, что сейчас дверь отворится и в комнату ворвётся Гарри или Рон, а может, и оба вместе. Но это было нереально. — Как вы узнали, что я Гримальди? Мои родители молчали о моём существовании в силу многих причин. Считалось, что они бездетны. — Мне рассказал о вас Малфой. — Снейп, заметив, как она беспокойно заёрзала на кушетке, быстро добавил: — Драко Малфой. — И что же он вам сказал? — Сказал, что его отец разработал некий план, чтобы сделать вас леди Люциус Малфой и завладеть вашим состоянием. И чтобы добиться своей цели, он пойдёт на всё, вплоть до убийства Нарциссы. — Да, я знаю. Я в курсе планов Люциуса Малфоя. И думаю, что ничего не могу с этим поделать. — И поэтому я здесь. Драко и Нарциссу я уже спрятал. Теперь очередь за вами. — Боюсь, что тут вы не в силах мне помочь. Если Малфой решил меня найти, то это ему удастся. Поверьте мне. — Валерия горько усмехнулась. — А вот здесь, леди, вы ошибаетесь. Есть такое место, куда Люциусу не добраться. Место, где я живу последние три года. И, заметьте, я сказал «живу», а не «выживаю». Это родовое убежище моих предков — Рефьюдж-хаус. Северус Снейп говорил с такой страстью, что Валерия невольно залюбовалась им. Он, такой холодный и зловещий, каким она знала его в школе, вдруг оказался таким темпераментно-горячим, что Валерия не могла поверить своим глазам. Тем временем Снейп приблизился к ней и продолжил: — Министерство о нём не знает, обнаружить его может только волшебник, в котором течёт кровь Принцев. А я единственный прямой наследник. — Но как же, профессор, практически все чистокровные семейства магической Британии находятся в родстве между собой. Поэтому, теоретически, в каждом чистокровном волшебнике течёт кровь Принцев. — Теоретически — да. Но на самом деле во мне крови Принцев всё же намного больше. Плюс — мой дед, последний владелец Рефьюдж-хауса, завещал его мне. А это в корне меняет дело. Снейп замолчал, как будто решая, говорить дальше или нет. — Но есть одна проблема, — в его голосе чувствовалась неуверенность. — Моё убежище не примет гостью, даже если я во всеуслышание приглашу вас. — Вот видите, профессор, всё не так просто, — отрешённо ответила Валерия. Но Снейп не обратил на её тон никакого внимания. Было видно, что он очень напряжён. — И всё-таки есть способ поселить вас в моём доме... При этом не навредив вам. Он пытался заглянуть ей в глаза, но тут же отвернулся и начал смотреть на огонь. Так было легче. — Вы можете стать моей женой. — И словно испугавшись, что Валерия перебьёт его гневной тирадой, быстро добавил: — Не волнуйтесь. Я предлагаю фиктивный брак. А если провести тайную церемонию, то об изменении вашей фамилии никто не узнает. Как только я помогу вам разделаться с Малфоем, мы сможем расторгнуть брачные узы. Что же касается супружеских отношений, — Снейп скривился так, как будто его заставили выпить костерост, сваренный Лонгботтомом, — я могу дать любую магическую клятву, что и пальцем к вам не притронусь. — Нет, профессор, не надо, — резко промолвила Валерия. Она немного опешила от такого предложения. Но, с другой стороны, зная в подробностях его прошлое, могла оценить, на что он идёт, предлагая такую защиту. И была уверена, что требовать клятву с человека, который пытается ей помочь, неуместно. — Как хотите. Так вы согласны? — Казалось, что его голос звенит от напряжения в этой зловещей тишине. Она могла бы думать целую вечность. Хотя думать здесь было не о чем. — Да, профессор. Мне отправляться за вещами? — Никаких вещей. Никаких записок о том, где вас можно найти. — Снейп помолчал немного. — И если вы согласны, то церемонию бракосочетания нужно провести как можно быстрее. — Что для этого надо? — Свадебный кубок и ритуальный кинжал. — Хорошо. — Она справилась с волнением в голосе и негромко позвала: — Мери. Эльфийка с хлопком появилась. — Мне нужен церемониальный кубок и ритуальный кинжал. Принеси, пожалуйста. — Да, моя госпожа. — Эльфийка исчезла. Молчание казалось неловким, и Снейп, чтобы заполнить паузу, промолвил: — Ещё мне нужно вино. Валерия встала с кушетки и медленно направилась к угловому шкафу. На самой верхней полке стояло несколько нераспечатанных бутылок. Леди Сильверблейд брала одну бутылку за другой, читала этикетки и ставила назад. Снейп бесшумно подошёл к ней и остановился, словно ожидая своей очереди. Женщина, почувствовав его присутствие, отступила. — Вот это вино эльфийского производства, я думаю, подойдёт. — Он покрутил в руках пыльную бутыль из тёмного стекла. — И оно достаточно выдержанное для такого случая. Появилась Мери, неся перед собой две большие шкатулки из тёмного дерева, инкрустированные бирюзой. Было видно, что несмотря на небольшие различия по форме и цвету, шкатулки парные. Леди Сильверблейд смутно помнила эти шкатулки со своей свадьбы, но она не могла с уверенностью сказать, что на её свадьбе были использованы оба артефакта. В магической литературе Валерия сталкивалась с описанием разных обрядов. Она не очень вникала в нюансы всего того, что было связано со свадьбами, так как собственное бракосочетание вызывало в ней некий протест. Но, определённо, в некоторых случаях смешение крови жениха и невесты в ритуальном кубке настоятельно рекомендовалось, особенно если речь шла о тайном браке. Пока Северус Снейп открывал шкатулки и доставал из их недр содержимое, Валерия рассматривала своего фиктивного жениха. Её бывший профессор почти не изменился со времени своего преподавания в Хогвартсе. Он был всё так же худощав, бледен и носат. Разве что губы его не кривились в глумливой усмешке, да тени под глазами стали гораздо меньше, и волосы больше не выглядели жалкими сосульками, уныло свисающими по обе стороны узкого лица. Сейчас его волосами можно было залюбоваться — чёрные, густые и блестящие, как самый дорогой шёлк, они прямыми прядями ниспадали до плеч. Хотелось дотронуться до его головы, зарыться пальцами в этот шелковистый водопад и вдохнуть запах. Поймав себя на этой мысли, Валерия едва не расхохоталась. Такие глупые мысли её не посещали уже давно. И она списала их на постоянный стресс, в котором жила последнее время. Её привлёк голос Снейпа: — Леди, подойдите ко мне и дайте ваш перстень. Валерия снова вытащила на свет божий цепочку, сняла с нее перстень и протянула артефакт профессору. — Как только мы обручимся, эти перстни перестанут быть порт-ключами. Но это даст и вам, и мне дополнительную защиту, так как брачные заклятья усиливают родовую магию. Ему явно мешали чары Гримальди, окружающие леди — леди, которая скоро станет его женой. Он морщился, когда Валерия попадала в поле его зрения. И она это замечала. — Если вы хотите, я могу снять родовую защиту Гримальди, — слова вырвались у Валерии словно сами по себе. Снейп, быстро на неё взглянув, так же быстро отвёл взгляд. — Не надо. Так будет лучше для вас и для меня. — И опять отвернулся к кубку. Валерия не поняла, что он имел в виду. То ли он боится, что увидит её и не удержится в рамках данного обещания, то ли здесь что-то ещё. Но её предположение выглядело абсурдным, так как более холодного и сдержанного человека, чем Снейп, она не встречала. А тем временем Северус Снейп закончил приготовления, связанные с их тайным браком. В кубок было налито вино, а потом опущены оба перстня. Сейчас он, держа двумя руками ритуальный кинжал, читал какие-то заклинания на латыни. После этого Снейп повернулся к Валерии и сказал: — Подойдите, леди, и встаньте рядом со мной. Вы в точности будете выполнять всё, что я вам скажу. И на вопросы отвечайте односложно: да или нет. Леди Сильверблейд сделала несколько шагов навстречу Снейпу. Сердце застучало быстрее, мысли путались, а в голове вертелся один и тот же вопрос: «Почему?» Почему она вновь играет главную роль в этом театре абсурда? И для чего ей фальшивое замужество? Ей это точно не нужно. Ей нужен покой, может, даже вечный. Ах да, это нужно ему, Северусу Снейпу. У него ведь Долг Жизни перед ней, последней Гримальди, чей родовой артефакт спас его от смерти. Ещё это нужно Нарциссе Малфой, которую приговорил к смерти её ненаглядный муж, прельстившийся прелестями и богатством другой ведьмы. Валерия сама себя одёрнула. Даже если у неё и нет будущего, она должна помочь женщине, которая находится в смертельной опасности, и мужчине, решившему, что главный смысл его жизни — вечно спасать кого-то. Снейп закончил читать заклинание и взмахом волшебной палочки освободил запястье левой руки от рукава мантии и манжеты рубашки. Он провёл лезвием кинжала по запястью и поднёс руку к свадебному кубку, в который начала капать кровь. Отсчитав десять капель, он прошептал заклинание, и порез затянулся. Снейп протянул руку Валерии, словно предлагая ей повторить то, что он только что проделал. Она, как будто зачарованная, наблюдала за ритуалом. Когда в кубке оказалась и её кровь, Северус Снейп снова начал читать какие-то заклинания, смысл которых Валерия понимала только отрывочно. Вино с кровью бурлило, меняя цвет. Наконец, когда жидкость в кубке успокоилась, волшебник, повернувшись к невесте, сказал: — Валерия Венера Гримальди Сильверблейд, согласны ли вы стать моей женой? — Да. — Оставляете ли вы за собой право расторгнуть брак, когда необходимость в нём исчезнет? — Да. — Желаете, чтобы этот брак стал тайным? — Да. — Тогда выпейте из этого кубка половину. Валерия взяла кубок и отпила свадебное вино. Кровь, примешанная к нему, совсем не ощущалась и никак не меняла вкус. Снейп забрал кубок из дрожащих рук Валерии и, избегая на неё смотреть, произнёс: — Я, Северус Тобиас Снейп, беру тебя, Валерия Венера Гримальди Сильверблейд в жёны на неопределённый срок, оставляю за собой право расторгнуть этот брак и желаю, чтобы он остался тайным. Он допил вино, достал перстни и один отдал леди. Супруги обменялись кольцами, Снейп — очень уверенно, а Валерия — неловко. И когда перстни-близнецы уже сияли на их пальцах, по комнате закружился магический вихрь, подхватил пергаменты, перья, потушил в светильниках свечи и, заставив огонь в камине взреветь от невиданного притока воздуха, так же внезапно пропал. Он и она стояли посреди комнаты, словно громом поражённые. Магия, явившаяся сейчас в своей первозданной силе, всегда подавляла и восхищала Северуса Снейпа. А Валерия наслаждалась ощущением этой силы так, как будто не было этих пяти сумасшедших лет. Она опять стала юной Гермионой, предвкушающей чудо... Снейп повернулся к супруге и спокойно промолвил: — Теперь, леди, я уверен, что с вами ничего не случится в моём поместье. Достаточно ли хорошо вы себя чувствуете, чтобы совершить путешествие? Гермиона, чуть помедлив с ответом, сказала: — Я готова, профессор. Северус снял цепочку со своей шеи и, притянув Гермиону, надел небольшое серебряное колечко с геральдическим трёхглавым дракончиком на средний палец. Он взял её за руку так, чтобы кольцом дотронуться до кожи. Порт-ключ сработал — и они растворились в воздухе. А в кабинете на столе остались початая бутыль с вином, две открытые шкатулки, кубок, кинжал да чистые пергаменты вперемешку с перьями.