Мальчик-сирота, мальчик, не державший за пазухой ни одного камня — чей дом ты сможешь назвать своим? Чьи руки ты будешь ловить, падая в пропасть?
***
Мори Огай для всех, кто хоть капельку силился разобраться, был разным: босс-тиран, босс-хитрец, босс-стратег, босс-манипулятор, босс-льстец, босс-добрая (в каком месте) душа, душка-босс, босс-всепрощающий, босс...
Выездные мастер-классы МСК и МО!MGLB.RU₽Батутный парк Бигволл-Vegas КрокусBIGWALLPARTY.RU
Перечислять можно было часами, каждый мог подобрать ему емкую, самую, как кажется, точную характеристику. Но начиналась она непременно словом «босс». Говоря словами мудрого Рюро, пробегавшего под Мори дольше всех, босс был настоящим боссом и более точного слова подобрать было невозможно. Как по учебнику — строгий, но снисходительный, с задатками педагога и воспитателя, одной рукой отец, другой — злобная мачеха, в профиль — эталон красоты, в анфас — образец для подражания. Босс был чертовым суперменом по мнению Тачихары; истинным ценителем незыблемых традиций — Кое; с утонченным вкусом — Чуи; и большим набором пыточных приспособлений при всем этом, если облажаешься — Дазая. Каждый из них был, без всякого сомнения, прав. И одновременно не прав был никто, потому что Мори Огай-сан, помимо своих достоинств, имел вполне ожидаемые недостатки. Не ждали? Рампо, будь ему место в этой истории, усмехнулся бы со снисхождением, отвел бы на затылок кепку и сказал бы, что... Мори Огай был — и оставался — несмотря на жестокие приказы и учиняемые с его подачи зверства, человеком. А человеку свойственны слабости и, местами, самые настоящие пробелы. Пробелом замечательного босса Портовой мафии была и оставалась любовь. Ее он не боялся, отмахивался, отнекивался занятостью, смеялся над ней, но тонко понимал механизмы. И не ждал, никогда не ждал, что стихийно и по щелчку влюбится сам. — Тигр опять обставил Акутагаву, — шепчет боссу заместитель, когда тот из окна видит, как Рюноске в ярости громит тренировочную площадку. — Мальчик-тигр угодил вкусам Чуи — он просит разрешения гонять мальчишку по полигонам ВДА, — Кое всегда просит за любимца, даже если просьбы вызывают у ее босса судорогу лицевых мышц. — Дазай с оборотнем опять помешали нам развлечься, — жалуется Тачихара, вправляя нос и приклеивая пластырь. Босса никто не видит и потому закатывание глаз улавливает только Элиза, сидящая с ним за одним столом приватной комнаты. Сидя дома, Мори по одному дергает волоски на подбородке. Невроз у него уже достиг той стадии, когда приходится успокаиваться таким жестоким методом. — Тигр, Тигр, везде проклятый Тигр! — его слышит разве что столешница, к которой он склонился. — Мы не смогли его выкрасть, мы не смогли его убить, не можем обезвредить, не можем... А что мы вообще можем? — страстная натура босса прорывается хлопком по подлокотнику. Пока никто не видит и не с кем мериться силой, можно немного спустить пар и так — все равно никто и думать не думает, что Огай за выверенными движениями и тонкими улыбками может по-настоящему терять голову. Мори зарывается в бумаги, в отчеты о Гильдии из Америки, в планировку и доносы их крыс и осведомителей, в сообщения разведки. Выбирается он из вороха бумаг спустя пару часов, но на лице его так и написано черным по белой коже: Эврика! Элиза, сидящая на краю стола, болтающая ножками, смотрела на происходящее с лицом, полным тихой задумчивости, а потом молчком прыгнула на пол и, надев платье, самостоятельно застегнула все пуговки. К двери она пробиралась украдкой, но ушла, громко хлопнув дверью. Поищи-ка ты меня завтра, глупый Ринтаро!