По паре Нацу/Люси

Она отдала жизнь ради тебя

Грей оказался недостаточно силен, чтобы спасти Люси. Она выжила, но — по словам Полюшки — умрет через пару лет. И Фуллбастер видел, как медленно Хартфилия увядала. Нет, она сгорала: демоническое пламя Нацу сжигало ее изнутри.

Об этом знали лишь Грей и Полюшка: заклинательница просила никому не рассказывать о ее недуге, а остальным товарищам говорила, что с ней все хорошо.

— Я просто немного устала.

Люси решилась открыть Нацу свои чувства, и Драгнил с радостью и огромной охотой на них ответил. Хартфилии, конечно, было стыдно перед милым другом: ее смерть близка, а признание в скором времени будет отзываться сильной болью в сердце любимого. Но его объятия, более трепетные касания и нежные улыбки были столь приятны, что Хартфилия даже забывала: чувствовать все это ей осталась недолго.

Огонь внутри Хартфилии становится все сильнее и сильнее, сжигая, не оставляя после себя ничего. Она горела, вся и всегда, но этого почти никто не замечал. Друзья спрашивали о ее самочувствии, но девушка каждый раз отмахивалась — мол, все в порядке, ей просто нужно отдохнуть. И каждый раз она ловила на себе полный грусти и отчаяния взгляд ледяного убийцы демонов.

Известие о беременности заклинательницы духов все в гильдии приняли с восторгом и очередной гулянкой. Все, кроме Грея: он понимал, что ребенок под сердцем девушки может только приблизить ее смерть, но, видя счастливые лица друзей, ничего не говорил.

Все же, будет лучше, если после себя Люси оставит свою маленькую копию, а ее согильдийцы помогут малышке вырасти.

А Нацу стал еще заботливее, узнав, что его любимая девушка ждет от него ребенка. Почти все время он проводил с Люси, помогал; при любой возможности прижимался лицом к ее животу, гладил и целовал. Счастье теплом разливалось по всему телу, согревая и без того горячее тело драгонслеера, заставляя губы расплываться в широкой, по-детски радостной улыбке.

У них родилась девочка. Маленькая, немного капризная, с большими шоколадными глазами. Как у Люси.

— Как мы ее назовем?

— Наши. Наши Драгнил.

Через две недели после родов Хартфилия окончательно сгорела прямо на глазах Нацу. Он видел, как в последний раз дрогнули уголки ее бледных губ, как закрываются глаза, чувствовал, как сжимают тонкие пальчики мужскую ладонь, слышал ее последний вздох, последний стук ее сердца.