Песня без слов

Марьяна

6:12. Монотонное тиканье часов начало убаюкивать Сашу, и она так и задремала на полу в комнате с мыслями про "одну минутку".
Эта самая "одна минутка" длилась довольно долго - так долго, что когда Саша проснулась, было уже полдвенадцатого. Но девушка даже подняться не смогла и решила сегодня не работать. Кое-как доползя до кровати, она снова провалилась, и в следующий раз часы показывали уже три часа дня.
Зазвонил телефон. Голос Володи ударил по барабанным перепонкам Саши:
- Кровинка, ты свободна в девять?
- Вроде да.
- Притаскивай свой инструмент ко мне. Сборный квартирник будет, а ты же знаешь, как тебя любят у меня...
- Снова метать бисер перед свиньями? Нет уж, спасибо.
- Цинь, ну пожа-а-алуйста! Что хочешь, тебе дам! Я же им обещал!
Саша вздохнула.
- Ладно. Приду в без четверти.
- Спасибо! Я тебя обожаю!
- Ага, как только просто кровная сестра, так давнишние беляши да на голодный желудок даёшь, а как источник дохода, так "шохошдам" и "ятяобожаю"!
Гудки. На то Володька и Володька, чтобы бросать трубку посреди диалога.
Завтрак оказался коротким - три чашки кофе и чёрствое, как сердце Деметрия, пирожное.
Витю встретить Саша не надеялась, поэтому она не удивилась, увидев пустую скамейку. Вернее, пустой она была лишь потому, что там не было Вити. А так там сидели две девушки. Обе светловолосые и симпатичные. Одну Саша узнала - это была Женя со вчерашней гулянки. А имени её собеседницы она не знала. Но девушка производила впечатление умного человека. Отдельное внимание Саши привлекли её глаза. Вроде по лицу не дать и двадцати, а глаза как у женщины, повидавшей многое. Будто глаза человека, прошедшего войну. И хотя девушка улыбалась, её пепельно-серые глаза были серьёзными. Это одновременно и потрясало, и пугало Сашу.
Тут Женя повернулась в её сторону.
- А, вот и девчонка, о которой узкоглазый гитарист говорил...
Девушка с серьёзными глазами дёрнула Женю за рукав.
- Прекрати его так называть! Это как минимум невежливо!
Блондинка нарочито мерзко сказала:
- Извини.
И повернувшись в Сашину сторону, добавила:
- Марьяна у нас сторонник справедливости и толерантности.
Саша представилась и присела рядом.
- Марьяна, а как давно Вы знаете Витю? Ну, гитариста...
- Во-первых, давай на "ты". Сразу чувствую себя древней старухой. С Цоем знакома около полугода. Но общаюсь, а не знаю. Узнать его может только человек, которому он полностью доверится. А ты сколько с ним общаешься?
- Четвёртый день.
Марьяна улыбнулась, как будто узнала какую-то тайну.
- Четвёртый день, говоришь... Нравится он тебе, вижу. А ты в него и не думай влюбляться. Он ни о ком, кроме своей гитары, не думает.
- Неправда! Он мне предложил вместе играть здесь, а я, как последняя эгоистка, проспала...
Женя засмеялась, однако Марьяна даже не улыбнулась.
- Я очень удивлюсь, если он завтра опять придёт сюда.
Тогда Саша всё поняла. Под ставшую какой-то отдалённой болтовню Жени она смотрела на выцветшую от ночного дождя надпись на стене Ротонды.
Дура. Дура. Дура. Ду-ра.
Идиллию в мирке Жени на скамейке нарушил звук отдаляющихся шагов. Точнее, бега. Когда она обернулась, ни Саши, ни Марьяны на скамейке не было.