Песня без слов

Москва

Сны у Саши всегда были какие-то пугающе психоделичные - хоть фильмы ужасов по ним снимай. А в эту ночь они стали ещё страннее. Сначала Саша летала над Дворцовой площадью на гитаре с плакатом "ДАЕШЬ СВОБОДУ!", потом она ела падающие звёзды(по вкусу они напоминали морковку), а закончилась вся эта вакханалия танцем с Витей на водной глади.
Когда она проснулась, было только шесть утра. Ей почему-то захотелось посидеть в темноте, поэтому золотистые лучи солнца оказались отделёнными от Сашиного окна темными шторами. Задвигать их было тяжело из-за их размера - пять раз она могла в них завернуться!
Прячась под пледом от свойственной ленинградскому воздуху прохлады, Саша подумала, что действительно неплохо было бы вот так с песней и плакатом пролететь над площадью и взять Зимний дворец. Людям нужна свобода - не её иллюзия а настоящая. Свобода слова, свобода мыслей, свобода движений. Но кому это важно? Иллюзией свободы они дышат с колыбели, иллюзия заменяет им всё...
Примерно с такими мыслями Саша заварила себе чай. Посмотрела в зеркало. Вроде бы не тень отца Гамлета, но глаза стеклянные и кожа бледная.
Саша достала с полки первую попавшуюся книгу и замерла. Из-под обложки выпал Витин портрет. Девушка взяла его в руки.
- Это я рисовала? Интересно, сколько мне на это понадобилось времени?...
Она открыла книгу на странице с закладкой.
"...Она затаила дыхание и замерла в ожидании.
Приближается…
Вот-вот это произойдет.
Бывают такие дни, когда слышишь приближение грозы, а кругом напряженная тишина, и вдруг едва ощутимо меняется давление — это дыхание непогоды, летящей над планетой, ее тень, порыв, марево. Воздух давит на уши, и ты натянут как струна в ожидании надвигающейся бури. Тебя охватывает дрожь. Небо в пятнах, небо цветное, тучи сгущаются, горы отливают металлом. Цветы в клетках тихонько вздыхают, предупреждая. Волосы чуть шевелятся на голове. Где-то в доме поют часы: «Время, время, время, время…» Тихо так, нежно, будто капающая на бархат вода.
И вдруг — гроза! Электрическая вспышка, и сверху непроницаемым заслоном рушатся всепоглощающие волны черного прибоя и громовой черноты.
Так было и теперь. Близилась буря, хотя небо было ясным."
Какой же у Брэдбери красивый язык...И ощущения реалистично переданы. Эта гнетущая атмосфера книги будто перетекла в мир, где сидела с книгой Саша, из марсианского воздуха в простую ленинградскую квартирку.
Внезапно раздался стук в дверь.
Кому придёт в голову в полседьмого идти к ней? Это явно не кровный братец.
Но когда Саша открыла, она вскрикнула и уронила книгу.
- Витя? Ты так рано...зачем?
- Прости. Я тебя не разбудил?
- Нет, я с шести на ногах. Что случилось, что ты ни свет ни заря пришёл?
- Саш...не одолжишь восемьдесят копеек? Это правда важно!
- Сейчас поищу. А зачем тебе?
- На билет на поезд в Москву. Отходит в полвосьмого, а мне денег не хватает.
Саша протянула ему монетки на руке.
- Держи.
Витя взял их и хотел пересчитать, но она сказала сразу:
- Рубль десять. Вся заначка.
- Я просил восемьдесят, а не рубль десять.
- Бери всё.
Только сейчас она заметила рюкзак за его спиной.
- Ты надолго?
- Максимум на две недели.
- Давай, что ли, вместе до вокзала дойдём?
- Не откажусь.