Двое лгут, когда вместе

23

Когда он проснулся, за окном вовсю светило солнце: первые лучи пробивались сквозь густой занавес туч и, проходя через стекла, играли с волосами Гермионы. Она лежала на боку, тихо посапывая, и Драко замер, любуясь этой картиной.

Шаги. Проклятые шаги. Кто-то ходил по его гостиной, а Драко не мог заставить себя подняться. Он на секунду прикрыл глаза, надеясь, что шаги прекратятся, и, о чудо, они исчезли. Драко продолжал наблюдать за спящей Гермионой, словно какой-то чертов псих. Хотя ничего не мог с собой поделать. Он все еще не верил, что поймал ее рядом с Теодором, когда тот пытался поцеловать ее. Он трижды после этого прочел молитву, благодаря Мерлина за то, что вышел раньше. Глядя на Грейнджер в тот момент, он совсем позабыл, куда направлялся. Из головы словно выскочили все мысли. Он до сих пор не мог поверить, что она отдалась ему, и готов был вернуть время назад, чтобы повторить этот момент.

Драко вновь услышал шаги, но через несколько секунд обнаружил, что снова смотрит на Гермиону. Правда была в том, что, даже если бы кто-нибудь внизу начал скакать, он не встал бы с постели. Никогда раньше Драко не ощущал ничего подобного.

Проклятье.

Он действительно почувствовал себя странно, когда потянулся и, собрав несколько прядей волос с ее щеки, откинул их с лица.

Он был увлечен ее чертами. Ему хотелось запомнить мягкие линии, каждый дюйм своими пальцами и губами. Драко не понимал, почему раньше не замечал, какая красивая Гермиона и почему ему понадобилось семь лет, чтобы, наконец, осознать это. И он был очарован неподдельной добротой, которую видел в ее взгляде и слышал в ее словах.

В его мире это большая редкость.

Никто из чистокровных не был так добр и не стремился помогать, не ожидая чего-то взамен. Гермиона делала все это, не требуя ничего. Казалось, она наслаждалась тем, что уже могла помочь, получив в ответ обыденное «Спасибо».

На самом деле Драко не знал, что делать дальше. Сова, которую он отправил вчера в Министерство, должна была попасть в руки Кингсли Брустверу еще вечером, и то, что сегодня утром его отца будут допрашивать, вызывало по телу мелкую дрожь. Он не хотел быть предателем и видеть свое изображение на гобелене Сириуса Блэка сожженным, но отец просто не оставлял ему выбора. В тот вечер, когда мать ушла из его комнаты, он договорился с Панси, что ее семья позаботится о Нарциссе в случае чего. А сам он, поджав хвост, убежал из родного дома, словно крыса с тонущего корабля. Драко предпочел забыть, как тряслись его руки, когда он отпускал сову.