П"""к

7 глава

После грандиозного появления Чимина прошло чуть больше получаса, а об этом уже знала вся школа, все учителя и даже некоторые родители, включая его собственных, которым позвонил директор учреждения. Прекрасно. Просто прекрасно.
Ладно, плевать на одноклассников, на этих «толерантных» преподавателей, но вот от родителей, которые вечером ждут детали, не отвяжешься. Начнут расспрашивать во всех подробностях о проведенной ночи. И ведь им не докажешь, что он просто сидел и разговаривал с парнем в машине, особенно если на твоей шее красуется бордово-синеватый засос, поставленный Минхо за рюмку тэкилы. Дерьмо!
Если все мысли сосредоточены лишь на сне, то учиться становится в два раза тяжелее, особенно если веки медленно закрываются под убаюкивающий рассказ преподавателя о ковалентных связях. Да, еще и спину прожигают десятки глаз одноклассников, которые желают либо надрать чиминов зад, либо им самим не терпится узнать, кто трахает эту задницу. И если бы не до конца испарившийся из организма алкоголь, то Пак уже бы давно был похож на красное нечто, но пока в крови парня тэкила танцует ча-ча-ча, ему абсолютно на все пофиг. На середине урока Чимин не выдерживает и отправляется в туалет, чтобы смыть с себя усталость, ведь впереди еще целый день, а засыпать на парте ему совсем не хочется. Вот только очень жаль, что в чувства его приводит не прохладная вода, а крепкие руки, отталкивающие парня к стене. И одно Чимин может сказать точно — это хватка незнакомца. Пак ударяется спиной о холодный кафель и стонет от боли, ведь приложили его нехило. На него смотрят три пары глаз. В каждой школе есть хулиганы и герои, вот только в чиминовой школе эти персонажи слились в одного человека — Пак Исена, который считает своим «долгом» унижение «гребаного педика», ведь он… эмм… педик? Да, вот такая схема: «Мы бьем только геев, а так мы вообще добрые, да». Вот только раньше они парня не трогали, но видимо любые времена подходят к концу.
— Вообще страх потерял? Обжимайся со своим хахалем подальше! — кричал Исен, стоя над Паком и ударяя своим ботинком в его живот, заставляя Чимина согнуться пополам и вскрикнуть. Чимин не умел драться, а, значит, избавиться от обидчиков у него не получится, так что единственное, что оставалось — это сидеть на полу туалета, прислонившись спиной к стене и попытаться не кричать сильно, дабы не раззадорить парней еще сильнее. Через несколько мгновений хлопнула дверь, и Чимин подумал, что в его избиении будут участвовать немного больше людей.
— Выйдите, я сам с ним разберусь.
Со стороны кажется, что глаза Пака увеличились в размере, а руки стали дрожать еще больше из-за того, что сейчас с ним будет разбираться один из самых сильных и влиятельных парней школы, но мы-то знаем, что такая реакция у парня появилась потому, что именно с этим парнем Чимин зажимался во всех укромных местах заведения, занимаясь не самыми пристойными вещами. Паку казалось, что вся жизнь пролетела перед глазами, когда брюнет подходил к нему и когда, ухватив за ворот рубашки, поднял с пола.
— Миленько, — прорычал парень, очерчивая большим пальцем засос на шее Чимина. Пак  попытался увернуться от его рук и выскользнуть, но парню, кажется, давно уже надо было понять, что в случае с Чон Чонгуком у него ничего не выйдет, так что уже через мгновение его запястья находились в захвате брюнета. — Отпусти, — промямлил Пак, направив взгляд в пол.
— Не могу. Я уже пообещал тем парням, что разберусь с тобой, — ответил Чонгук, сильнее прижавшись к Чимину, отчего тот почувствовал себя крайне неудобно. — Отпусти, — вновь пропищал Пак.
— Кто это? — спросил Чонгук, сильнее сжимая ладони на запястье Чимина.
— Не твоего ума дело, — огрызнулся тот в ответ, посмотрев наконец парню в глаза и то, что он там увидел, ему совсем не понравилось. Если говорят, что глаза — это зеркало души, то у Чонгука ее нет, ведь его глаза выражали лишь одно — холод, от которого у Чимина побежали мурашки. У парня действительно проблемы и совсем не из-за того, что он педик, а потому что забыл, кто может его целовать, а кто нет.
— Я спросил: кто это был? — вновь повторил свой вопрос брюнет.
— А я, кажется, ответил, — чем сильнее на парня давил Чон, тем более дерзким становился Пак. Неизвестно: из-за отсутствия инстинкта самосохранения или все из-за того же алкоголя происходил этот процесс. 
— Он просто такой же педик, как и я, а теперь отпусти.
— Ага, конечно.
На эту просьбу Чонгук отреагировал молниеносно. Он наклонился и подхватил Чимину за бедра, заставляя того обхватить ими свой торс и обвить его шею руками. Скажу сразу, что Чимину это сделать пришлось, ведь он совсем не хотел разбить себе голову о холодный кафель.
— Ты что творишь! Отпусти меня сейчас же! — начал возмущаться Пак, после чего его усадили на стойку с раковинами. — Интересно, а что будет, если я скажу этому парню о том, что ты хочешь меня?
В этом Чон был прав, и если бы не принципы Пака, то он бы отдался парню прямо здесь и сейчас, наплевав на статус их отношений.
— Я не хочу тебя, — отнекивался парень, но его голос сошел на нет, после того, как Чон устроил свои холодные руки у него на пояснице, пробираясь под рубашкой и провел ими совсем невесомо, но достаточно, чтобы Пак расплавился от этих прикосновений.
— Возможно, ты и не хочешь, но твое тело хочет, — Чонгук лизнул мочку уха Чимина и сильнее приобнял его за талию, заставляя того прогнуться в спине и громко выдохнуть, а уже потом пожалеть о содеянном. 
— Такой податливый. Мне нравится. С ним ты такой же?
— Не твоего ума дело. Ай! — Вскрикнул Чимин после того, как Чонгук, опаляя своим дыханием прикусил его шею именно в том месте, где красовалось бордовое пятно.
— Если я увижу его возле тебя еще раз, то переломаю все кости, а если ты хоть еще раз придёшь с таким украшением, то держись, Чимин-и, — наверное, даже слишком серьезным голосом предупредил брюнет, зализывая свой же укус.
— Чего ты добиваешься? — спросил Чимин.
— Тебя, — прозвучало в ответ.
— Ты ошибся. Наверное, ты хотел сказать: «Синхе».
Говоря это, у Чимина в голове проносились совсем не радужные картинки. Вот она и Чонгук обнимаются в коридоре, а вот они вместе сидят в столовой, а вот они целуются в кабинете, в спортзале, на улице, за столом, перед уроками, после уроков, на уроке. От этого ему хотелось забиться в дальний угол и, обняв Тэхёна, плакать, свернувшись клубочком.
— Я сказал то, что хотел. Она не стоит того, чтобы я за ней бегал, — коротко ответил Чон, и Паку очень захотелось узнать, что происходит в его дурной башке.
— А я, получается, стою? — удивился Чимин.
— На 85 процентов.
Вы знаете, что такое нелогичность? Нелогичность — это пытаться отвязаться от парня, но тем не менее удивляться, почему вы нравитесь ему не на все сто. Премию «Идиот года» в студию!
— 85? — переспрашивает Чимин, будто надеясь получить ответ на такую оценку.
— Ты истеричка, — поясняет Чонгук.
— Я не ист… — договорить Паку не дали теплые чонгуковские губы, которые легонько коснулись его собственных. — 90. Мне все-таки нравится прекращать твои истерики, — усмехается брюнет.
— И все-таки где остальные 10? Они ведь в том, что ты боишься? Боишься признаться, что гей? — спрашивает Чимин, надеясь получить более-менее внятный ответ.
— Я не гей, — вновь отвечает парень, вызывая у Пака лишь одно желание — доказать парню обратное, но видимо если Чонгук считает, что «один раз не пидорас», то дело серьезное.
— Хорошо, тогда ответь, если я сделаю так, — Чимин накрывает ладошкой пах брюнета и слегка надавливает, будто очерчивает границы члена Чонгука, заставляя парня откинуть шею назад и, прикрыв глаза, тяжело вздохнуть. — Будет ли тебе приятно? А если так? — Чимин наклоняется к открывшейся взору шее Чона и проводит по ней губами, опаляя дыханием, после чего ведет языком мокрую дорожку до мочки уха брюнета, которое вскоре начинает посасывать, вызывая у Чонгука новый стон. Чимин уже давно понял, что если его слабым местом является шея, то у Чонгука это ухо, поэтому сейчас парень шепчет в него:
— Давай будем честны, Чон Чонгук, ты хочешь меня намного больше, чем я тебя. — А что, если хочу? — вновь приподнимая парня, но в этот раз уже за ягодицы, парень прислоняет его к стене, после чего произносит слова, от которых Чимин становится похож на рака.
 — Я хочу затрахать тебя до смерти, так, что ты неделю ходить не сможешь. Так, что ты сам приползешь ко мне за добавкой. Я хочу, чтобы ты кричал подо мной. И только подо мной. Понимаешь?