Heilung [Заморожено(?)]

Часть 3

Schon hatte Ich verzweifelte gehabt, hatte meinen Verstand verloren, hatte alles Versprechen vergessen, aber am Ende stellte sich heraus, dass nicht alles umsonst war.

Проснулся от собственного крика. Распахнул глаза и, ничего не видя вокруг, панически дернулся назад, чуть не упав со стула. Мельком осмотревшись по сторонам, лишь смутно узнал очертания мастерской. Тело сотрясала мелкая дрожь, смутный ужас, охотником прокравшийся из сна вслед за желанной добычей в явь, холодными мурашками щекотал спину и тревожным набатом бился в висках. Звук собственного заполошного дыхания казался чужим, пугал и настораживал, заставляя замереть на месте, ждать опасности. Ждать с открытыми глазами страшно, кажется, нет ничего хуже, чем застать появление кошмара наяву, но закрыть их еще страшнее, потому что тьма — даже просто темнота под закрытыми веками — это его, кошмара, территория, и оттуда уже точно не выбраться. Чувствовал себя, как зверь, чудом убежавший от охотников и затаившийся в надежде, что его не найдут опять.

Прошла, по ощущениям, целая вечность, но Валентин, осмотревшись еще раз, узнал свою комнату, вспомнил, что всего лишь задремал за работой, даже заставил себя успокоиться и прогнать страх, уже не такой бесспорно настоящий и плотный, обратно в темный угол сознания. Следом пришла, как входной билет в мир живых и первый его признак, боль: ломило и тянуло все тело, шея, кажется, вовсе превратилась в камень, а виски и затылок налились свинцом. Ну ещё бы, сидя же уснул. Да еще и на табуретке без спинки.

Прямо рядом с ногой, пачкая носок, в густой синей кляксе валяется кисть. Краска, конечно, давным давно засохла, и теперь волокна от пола придется отдирать с помощью ацетона, как приходилось отдирать множество раз до этого. "Когда-нибудь мне надоест засыпать сидя," — равнодушно отметил Валентин про себя и тут же выкинул из головы эту мысль. Надоест, как же.

Это далеко не первый раз, когда переутомленный мозг отключился прямо посреди работы, так что вокруг табуретки, которую ставит всегда на одно и то же место перед мольбертом, на вытертом почти до белизны линолеуме тут и там виднеются разноцветные пятна краски.