Мнимое счастье [ЗАВЕРШЕНО]

Глава 16. Смена обстановки

Расплатилась с таксистом и, выйдя из автомобиля, уставилась на четырёхэтажное кирпичное здание. Оно было огорожено кованой калиткой, а территория покрыта зелёным «ковром» и украшена цветущими кустарниками, и одиноко стоящим почтовым ящиком.
Улыбнулась, поправляя на плече сумка, и наблюдала за приближением женщины, открывшей дверь в здание. Очень кстати, потому что номер квартиры я до сих пор не знала.
— Добро пожаловать в Вашингтон! — дружелюбия у женщины хоть отбавляй. — Ты же Лалиса Монобан?
Скованно кивнула и прошла через калитку, почему-то вызвав смех женщины:
— Да ты не волнуйся, наш город замечательный! Быстро освоишься! Кстати, как добралась, всё хорошо?
Я не волновалась, по крайней мере, не так сильно, как перед вылетом из родного города. Чёрт возьми, просто мне легче кивнуть на вопросы, не требующие развёрнутого ответа, нежели преодолевать в горле ком и выдавливать из себя каждое слово.
Мы очутились внутри здания и тут же наткнулись взглядом на широкую лестницу, выполненную в стиле Ренессанса. По левую сторону от меня стоял диван, два кресла и журнальный столик, на котором красовалась хрустальная ваза с душистыми пионами. Аромат в парадной был настолько чудесный, что я на мгновение прикрыла глаза и втянула цветочный воздух в лёгкие. Гости, которые вынуждены дожидаться, пока их пропустят в квартиры, явно не страдали от удручающей обстановки. Светлые стены, светлая мебель и аромат оставляли неизгладимое первое впечатление, и я уже была уверена на сто процентов — квартира мне понравится.
Мы поднимались вверх по лестнице на последний, четвёртый этаж, и, судя по тому, как с улыбкой оглядывалась женщина, она не теряла надежды добиться от меня хоть слова.
«Тебе не стоит волноваться из-за своего уровня английского. Ты разговариваешь более чем хорошо», — всплыл в голове вкрадчивый голос и, мысленно поставив его на повтор, произнесла:
— Перелёт прошёл отлично. Правда, очень устала, — чёрт, как же зовут эту женщину, кажется… — Спасибо, Моника.
Она меня поняла и, более того, оказалась рада, что я не немая и могла поддерживать разговор. Так, Моника рассказала о наличии на минус первом этаже прачечной и парковки, правда, для велосипедов. Провела экскурсию по квартире, которая была ещё более светлой, чем парадная.
Уютная гостиная, переходящая в маленькую кухню, и белоснежная спальня с предусмотренной ванной комнатой, — всё выглядело свежо и заставляло улыбнуться. Наверное, дело в постельных тонах, превалирующих в интерьере, и дружелюбно настроенной женщине, которая передала мне ключи и пожелала удачного дня.
— Через дорогу отличная пекарня, — подмигнула на прощание Моника. — Когда обустроишься, можем туда заглянуть и попить кофе.
Я обещала позвонить, тем более её визитка была зафиксирована магнитом на холодильнике, как и ещё несколько особо важных номеров: служба спасения и подобные службы, в частности, служба психологической помощи.
Без понятия, почему я зависла именно на этом номере, но, когда за Моникой захлопнулась дверь, резко перестала улыбаться. Очень надеялась, что мне не потребуется психологическая помощь, однако, стоило в пятый раз пройтись по квартире, я задрожала.
Обхватила руками плечи и прислонилась спиной к стене, прислушиваясь к мирному тиканью настенных часов. Я не привыкла к тишине. Не привыкла находиться в незнакомом месте в полном одиночестве, осознавая, что все знакомые люди проживали через огромный океан. Нас разделяло десять часов. С ума сойти!
Чтобы не сойти с ума, я включила телевизор и остановила свой выбор на музыкальном канале. Чемоданы поджидали в углу гостиной, но сил на разбор вещей совсем не осталось: резерв энергии исчерпала на водные процедуры, а после, завалившись на кровать, уснула.
Проснулась глубокой ночью, уставившись на диско-шар за окном, и прислушалась к играющей по телевизору музыке. Кажется, играло что-то из раннего творчества «Nickelback». Под приятные мотивы ненавязчивой мелодии разобрала чемоданы: заполнила гардеробную многочисленной одеждой и обувью, облагородила ванную комнату уходовыми средствами и даже обустроила туалетный столик, старательно воссоздавая по памяти туалетный столик своей комнаты в Сеуле. Своей бывшей комнаты.
Когда в окно пробились первые лучи солнца, я поставила последнюю фоторамку на тумбочку и опустилась на аккуратно заправленную кровать. Четыре часа утра показывали настенные часы, и я вновь чувствовала, как тяжелели веки. Оказывается, длительные перелёты и смена часовых поясов отрицательно сказывались не только на моём эмоциональном состоянии, но и физически ощущала себя разбитой.
Откинулась спиной на подушки и прикрыла глаза, но Морфей не спешил радовать красочными сновидениями — перед глазами замелькали воспоминания.
Я, родители и Соён стоим в аэропорту в тесном кружке и прощаемся. Отец даёт мне последние наставления, мама неустанно гладит по спине, а сестра в нетерпении переминается с ноги на ногу. Прошёл час, и она не скрывала своей усталости и жаловалась на солнечный удар и, казалось, впервые ей уделили меньше внимания. Внимание родителей полностью сконцентрировалось на мне.
— Если квартира не понравится, то дай мне знать, — настаивал отец и присел на скамейку, не заметив, как я побледнела.
Именно на этой лавочке я приняла решение уйти из дома и стать для Чонгука «живым щитом». Именно на этой лавочке я почувствовала себя счастливой и искренне поверила в такое мнимое счастье, подаренное сталкером.
— Мы подберём для тебя вариант получше, — говорил отец, и я обещала обязательно сообщить, если что-то мне не понравится. На самом деле не надеялась рассчитывать на ресурсы родителей, и решила полностью положиться на себя.
В конце концов, скромная квартира — это самое безобидное, что могло со мной стрястись в незнакомой стране.
Мама обмахала себя и меня журналом, создавая поток долгожданного воздуха, который из-за жары с трудом поступал в лёгкие.
— Всё будет хорошо, — повторяла маме, когда мы прошли в здание аэропорта. — Главное, не волнуйся, а лучше порадуйся! Твоя дочка примет участие в рекламной компании Gucci!
В глазах родительницы застыли слёзы, и я в чувствах обняла её тонкие плечи, которыми она наградила и меня:
— Пожалуйста, не плачь, а то отец не отпустит!
Она фыркнула и вытерла глаза:
— Куда он денется?
Отец не хотел меня отпускать. По его глазам, по его жестам было видно, как всё внутри него противилось отъезду. В какой-то момент, проходя по коридору-гармошке, я засомневалась в правильности своего решения, и поэтому ускорила шаг.
Как бы не болело сердце, понимала: если упустить шанс сейчас, то уже никогда не покину Сеул.
Открыла глаза, наблюдая на потолке солнечного зайчика, и улыбнулась. Я в Вашингтоне! И пусть сейчас мне тоскливо и грустно, но через несколько часов меня поглотит водоворот рабочих вопросов, меня заболтает счастливый Хосок, прилетевший в город позже на день, и у меня попросту не останется сил на воспоминания.
Укуталась в одеяло, чувствуя, как медленно проваливалась в сон, и мысленно поблагодарила Чеён. Подруга права: смена обстановки пойдёт мне на пользу.