«Здравствуй, любимый.
Я сажусь писать тебе это письмо, но, по правде сказать, даже не знаю, зачем делаю это. Мы не виделись почти пятнадцать лет, но, знаешь, в моей памяти наша первая встреча жива... будто это было только вчера.
Где ты теперь? По каким дорогам ходишь, каким воздухом дышишь?
Я всегда думал, что ты создан для вольной жизни. Будь у меня возможность, я разделил бы её с тобой. Ты же знаешь это, правда?
Конечно, знаешь.
Мне не хватает тебя. И глупо перечислять чего именно, на самом деле. Я бы, может быть, решился бы разложить по полочкам всё то, что происходит со мной, когда вспоминаю тебя. Нас.
Это глупо? Юнги, скажи мне, это в самом деле глупо спустя столько лет цепляться за каждое всплывающее в памяти мгновение, что связано с тобой? Мы были рядом так мало. Так недостаточно, чтобы я мог без труда вспомнить, как ты улыбаешься. Или просто смотришь на меня. Я знаю, что мне остались лишь бледные тени. Что они ничто по сравнению с тем, что мы могли бы иметь. Иногда я так ненавижу всё то, что произошло.
Прости меня за это...»
Рука пишущего дрожит. Чернила мажут неровными полосами, смазывая буквы, превращая их в расплывчатые пятна.
- Дорогой... ты в порядке?
Тонкие ладони ложатся на плечи и невольно под их прикосновениями становится легче.
- Снова пишешь ему?
- Да. Если я буду молчать, меня просто разорвёт, кажется.
- Чимин, ты не обязан нести это в одиночку, знаешь же?
- Знаю, - шепчет мужчина и поднимает глаза на опустившуюся на соседний стул жену. - Какая судьба всё же странная штука, правда?
- Настолько, что я не устаю удивляться её насмешкам, - кивает та и мягко улыбается. - Ты всё ещё винишь себя в произошедшем?
- Наверное, это моё проклятье до последних дней. Юна...
- М?
- Скажи, ты никогда не злилась на меня?
- Чимин, - вздыхает та, протягивает к нему руку и убирает светлую чёлку, упавшую на глаза. - Если бы я злилась, меня никогда не было бы тут. Не забывай об этом, хорошо? Мы с тобой столько раз говорили об этом за эти годы.
