Выбери меня!

XII. Раны душевные.

Кили лежал на выгоревшей пустынной земле на плато перед Эребором. Его широко раскрытые глаза смотрели в небо. Солнце все еще скрывалось за густыми серыми тучами, которые позволили оркам подойти близко к горе и напасть на союзные народы, так что глаза принца могли созерцать очертания дымных облаков, которые постепенно рассеивались.

Впрочем, у него был и более достойный объект для того, чтобы его разглядывать. Тауриэль, изрядно перепугавшаяся за жизнь молодого принца, сидела рядом, виновато поглаживая его спутанные волосы.

— Прости меня, — вздохнула она. — Я и подумать не могла, что ты станешь рисковать жизнью ради того, чтобы прикрыть мне спину.

— Я хотел бы прикрыть не только твою спину, — прошептал Кили, прикрывая глаза и улыбаясь настолько неуловимо, что это могло сойти за серьезность.

Эльфийка терпеливо вздохнула и поудобнее уложила его у себя на коленях, чтобы юноше было не так жестко. Руки и одежда ее были в крови, все стрелы из колчана она потратила на врагов — и их предстояло долго и муторно собирать на поле боя... Но сейчас для этих двоих не имели значения даже трупы врагов и друзей вокруг. Дымное небо над Эребором принесло не только горе.

Бильбо так и не решился подойти к ним. Битва была слишком тяжелой, слишком многое они потеряли. И многих. К Кили и Тауриэль уже спешили лекари эльфов, так что жизни юноши ничего не угрожало. Хоббит представил, что скажет сердитый Фили по поводу пристрастия младшенького к хорошеньким леди и последствиям этого, — и улыбнулся. Первая улыбка за много дней, надо же! А он-то думал, что уже разучился это делать...

Устало передвигая ноги, мистер Бэггинс добрел до поставленного на поле боя шатра, на который ему чуть раньше указали, и пролез внутрь, на ходу отряхивая одежду. Впрочем, его старания оказались напрасными — в шатре раскинулось сонное царство, настолько крепкое и глубокое, что полурослик мог бы орать и топать, но все равно никого бы не разбудил.

Двалин и Торин лежали бок о бок, оба израненные и перевязанные таким количеством бинтов, что их бока и грудь почти скрывались под повязками. Меховое одеяло прикрывало их до пояса. Во сне король морщился и постанывал от боли.

Бильбо никогда не был особенно религиозным, как свойственно всем хоббитам. В его краях не принято было частое упоминание Валар и тем более почитание какого-то божества. И тем не менее сейчас полурослик тихонько присел у ложа своих любимых, прислонился затылком к свисающему с постели краю одеяла и тихонько возблагодарил Благословенный Запад за то, что оба дорогих ему гнома живы, хоть и ранены. Судя по тому, что Двалин обнял короля во сне, он намерен был защищать побратима даже теперь. Наверняка смерть отступит перед преданностью горячего сердца!