Выбери меня!

VII. Принуждение.

В горы они поднимались почти месяц — уж больно высокими оказались пики заснеженных туманных хребтов. Острые скалы подсовывали коварные расселины и присыпанные снегом овражки, в которые легко было упасть, если не знать безопасной тропы. Гэндальф и Балин вели отряд по возможности безопасным путем, но и они не могли предвидеть всего. В конце концов, горы постоянно менялись, и предсказать, откуда в очередной раз придет опасность, было невозможно.

Бильбо приходилось тяжелее всех. Мало того, что он шел по острым камням босиком, стараясь не отстать от отряда более высоких и длинноногих гномов, так еще и оказался меж двух огней.

Торин и Двалин затеяли нешуточную борьбу за него. Хоббит то и дело сталкивался с вниманием этих двоих — в той или иной форме. И если Торин проявлял заинтересованность в замечаниях и прохладно-недовольном тоне, то Двалин делал это открыто и даже грубовато.

Сначала воин просто подошел к полурослику на ночлеге, когда измотанный хоббит собирался забыться коротким сном перед тем, как Торин снова поднимет отряд и велит продолжать путь.

— Ты дрожишь, — прогудел воин почти ласково. — Прохладно тут для твоего сюртучка-то! Ложись, я тебя погрею.

Удивленный Бильбо настороженно глянул на него, но все же улегся на расстеленное одеяло. Двалин тут же устроился позади него, обхватив огромными лапами поперек груди. Стало и впрямь гораздо теплее — настолько, что Бильбо будто в горячую ванную окунулся. Слегка расслабившись, он прикрыл глаза и осмелился прижаться к горячему гному, наслаждаясь теплом.

Он почти задремал, когда почувствовал сильную руку, что без особых церемоний лезла к нему в штаны под одеялом. Хоббит задергался, паникуя, но Двалин прикрыл ему рот ладонью и шепнул на ухо:

— Да не бойся ты, глупый... Думаешь, я тебя принуждаю? Просто приласкать хочу, тебе понравится!

— Я спать хочу! — сердито прошипел полурослик, пытаясь вывернуться и ускользнуть от хватки воина. Куда там! Двалин просто обнимал его за пояс, а другой рукой забрался в расстегнутую под шумок ширинку.

Когда настойчивая рука приласкала его член, хоббит тихо ойкнул. Дело не в том, что это было неприятно — даже наоборот, все его естество отозвалось на активную ласку и потребовало еще. Но ему ужасно не хотелось, чтобы все произошло тут, на грязных серых камнях, в подтаявшей кашице снега и льда!