то, что не убивает, хотя бы калечит|фарадепо

V

эта весна для нас проходит.

стремиться не к чему, когда нет надежды. артем никогда никому не рассказывал о своих планах на жизнь, так как знал, что его скорее всего засмеют. у него было достаточно друзей - знакомых - и людей, которые хорошо относились к шатохину, но, как тот полагал, это чисто из-за статуса, потому оставалось рассказывать обо всем только егору, который просто искаверкал "boulevard depo" под "блевал в метро", посмеялся и забыл об этом разговоре. честно говоря, рассказывать кому-то что-то даже не особо хотелось, потому что многие бы могли посчитать слова артема одной из распространенных хотелок подростков. приходилось заниматься музыкой в не особо скрываемой тайне - текста в телефоне, на котором стоит пароль, писать биты и все сводить только ночью, чтобы думали, что он просто спит, записываться в каком-то подвале, который он иногда выпрашивает у вахтерши. время тянулось невыносимо, практически впустую проходили дни, недели, месяца, года, а теперь и эта весна. или нет?

я лечу с открытым верхом с чьей-то сукой в эйфории на моем предплечье.

когда-то он забивал на музыку и просто жил как обычный подросток, у которого просто есть немного бредовых мыслей в голове. артему оказалось несложно вписаться в компанию и начать весело прожигать свои дни. алкоголь, сигареты, вещества, которые покупались за средства, что сначала были спизжены у родителей, а после у незнакомых людей. вроде все прекрасно - много братков, (вроде) верная телка, денег немного, но хватает для покупки счастья - разве об этом он мечтал? хотелось напиваться и объебываться до беспамятства только для того, чтобы забывать о том, кто ты, а после отходить и снова убеждать себя, что «еще год так поживу и полностью уйду в музыку». из этого круга было сложно выбраться, да и не особо хотелось из-за простоты дней, но это определенно не то, о чем мечтал ночами шатохин.

петля под видом дружбы, медляк с душой на мушке.

что же приходилось делать в такой ситуации? заебетесь ждать ответ, ведь артем сам его не знал, да и до сих пор непонятно, как он выбрался из этой грязи. эйфория была обманчивой, что было понятно сразу, но не хотелось верить - друзьям на тебя глубоко похуй, как и твоей телке, законных денег на жизнь у тебя не будет, как и будущего, ведь, скорее всего, ты сторчаешься и повезет, если ты умрешь от передоза любимым веществом, а не от петли. квартиры казались грязными, даже не из-за бардака, от людей начало тошнить, настолько они воняли гнилью, лицемерием и безысходностью, а времяпрепровождение начало истощать настолько сильно, что ноги еле держали, хотя, может, это из-за выпитых бутылок дешевого пива. а оставаться дома было страшно - опасность не угрожала, но оставаться наедине с самим собой было хуже пытки. артем иногда все же ночевал дома, но в такие моменты он часто просыпался, даже не из-за кошмаров, а из-за тревожности. утром она была более щадящая - просто встанешь, подойдёшь к зеркалу, ужаснешься из-за понимания, что отражение это ты, а после уйдешь по "делам" с мыслями - надеждой - о том, что вскоре все будет хорошо. в один из таких дней желание жить нормальной жизнью было сильнее обычного, и, наверное, только из-за этого артем в тот вечер решил нормально поговорить с глебом, а не, как шатохин привык, доебаться до длинных волос, которые, кстати, были шикарны. может, голубину и было плевать на все, но старший вызывал интерес и желание пообщаться, на что глеб повелся и, видимо, не зря. через полгода вышел их совместный трек, а после и целый альбом.

ангелы поют в миноре вслед мне.

с первой небольшой популярностью уходить из таких компаний стало сложнее. сначала тебя запоминает только тройка людей, с которыми ты просто поделился сигареткой, а сейчас про тебя знает, а в итоге и помнит 15 людей, которые не против побыть рядом уже с boulevard'ом depo. отказаться от подобного в миг - легко, не воспользоваться новыми привилегиями - сложнее, потому из той грязи в свет он вытаскивает только одну девушку - катю, которая проще, чем ее имя. конечно, можно было влюбиться или найти кого то получше, но в его случае на взаимность рассчитывать нельзя, потому остаётся трахать уже ныне свою девушку, которая для него не больше подруги. дыру внутри приятными словами и обнаженной девушкой закрыть нельзя, а вот зелёными глазами можно. пиздил подобных, но стал таким же. даже сейчас он был бы не против, если бы его избили, ведь "наказать" за подобные чувства он себя не может, хотя видеть глеба счастливым с олесей уже своеобразное наказание, которому он подвергается практически каждый день. как всегда утверждал артем, любовь - химия и придавать особого значения подобному нельзя, ведь со временем станет только хуже, но, если посмотреть на него сейчас, то можно понять, что своему совету он не последовал, когда решил отдавать всего себя страшно-красивым, зелёным глазам напротив. отдавать всего себя и в итоге оставаться с ничем.

искусственный свет, но он не для тебя.

смешно вспоминать былое время у глеба на хате уже с дорогим вином, зная, что теперь у него все отлично, а у шатохина продолжает разрываться все внутри. артем никому не рассказывал о планах, о переживаниях, о чувствах, но когда он сидел в подобной обстановке, хотелось рассказать все, что мешает и рыдать, рыдать, рыдать, зная, что тебя не осудят. плачь - единственное из искренности что дозволялось, ведь уже не дружескую привязанность осудит каждый. сейчас глеб лежит на диване и рассуждает о том, по каким городам им давать тур, в какой последовательности исполнять треки, как вести себя на сцене, а артем наслаждается моментом и знает, что этот тур из-за чьей-то персоны будет невыносим, пока девушка голубина сидит в соседней комнате. каким бы глеб не был гордым и алчным, шатохин знает, что простит и примет его любым. 

я погибаю в подмосковье, нам с тобой не по пути.

все шло не так, как хотелось. артем даже знает, когда произошел переломный момент. наверное, было глупо считать, что какая-то просто симпатичная девушка может заменить привычную бледную кожу, неаккуратно отросшие волосы и потрескавшиеся губы. все шло по пизде. видеть каждый день улыбку глеба, но знать, что он улыбается не тебе. можно вечно смотреть на яркие переливы излюбленных зелёных глаз, но как бы артем в них не всматривался, он никогда там не увидит любви к себе.

я не обязан о любви помнить, когда депрессия стабильно холодна, как монолит.