IH-Пророк

Глава 5

Бёри нарушала одно из самых важных правил Города — влюбилась в человека, что был на касту выше неё; по закону это было самое что ни на есть настоящее преступление, карающееся стиранием, которого девушка так боялась. Касты никогда не смешивали друг с другом, чтобы «безумный ген жажды революции» не выявлялся у Интеллигентов, славящихся своим умом и холодным расчётом, который помогал выжить в экономике города размером с небольшую страну. И Мунбёль, и Ильхун знали, что им нельзя любить друг друга, чего уж там, он должен относиться к ней как к обслуживающему персоналу, что сжимал грязную тряпку и в сотый раз протирал на вид чистый стол, но нет — их свидания становились всё чаще, однажды девушка даже не ночевала дома, немало переполошив Солу.

— Дурочка, — только когда Бёри пришла под утро, счастливая, немного помятая, с растрёпанными волосами, Ёнсон вздохнула с облегчением и обняла подругу, — мы за тебя переволновались все.

— Зато Ильхун-оппа добыл хороший рюкзак, — Мун, перестав обниматься со старшей, перекинула вещь Нам Джуну; все более-менее привыкли к нахождению молодого человека рядом и свыклись с мыслью, что их подруга вскоре уйдёт с ним. — Как он, хорош?

Нам Джун крутил в руках вещицу, подмечая множественные отделения, в которые практически сразу же сгрузил патроны; Хеджин, забрав у него рюкзак, принялась расфасовывать нужные вещи тоже. Они достаточно серьёзно подошли к сборке вещей и провизии, ведь ни одного скоропортящегося продукта не было замечено не то что в рюкзаке — даже в руках молодых людей. Понимая, что без еды будет тягостно не только Хвасе, Ким на всё кивал и старался не думать о том, что он человек тоже, и ему так же, что и хмурящейся девушке, которой не нравилось наличие оружия, что обязательно спасёт их, когда надо, нужна еда.

— Он очень дорогой, но оппа сказал, что ради меня пожертвует всем, — улыбнулась Бёри, — он у меня очень хороший, я хочу вас с ним познакомить.

— Нет, — резко сказала Ёнсон. — Ты знаешь правила и законы.

От столь бьющих по сердцу слов Мунбёль расстроилась, уходя из помещения и сказав, что пойдёт к своей старой подруге, Чон Хвиин, что находилась в комнате выше; Ким почувствовала, что обидела близкого ей человека, но потом перевела взгляд на двух человек, которые тихо совещались по поводу того, выходить ночью или дождаться раннего утра. Девушка присела рядом с шепчущимися, наблюдая за тем, как слегка подрагивали руки Хеджин, ведь скоро, совсем-совсем скоро она ступит на ту территорию, коей её пугали с самого детства, пойдёт по-настоящему «туда, не зная куда» и будто не вернётся никогда больше домой. Каждый живущий в маленькой комнате, даже Бёри, что сейчас в приступе нежности и любви ко всему миру обнимала Хвиин, знала, что жизнь изменится с того момента, как Хваса и Нам Джун убегут; и дело даже не только в том, что ни девушка, ни парень не переступят больше порога общежития, а в том, что за всё время существование Города люди никогда не покидали его стены добровольно и с памятью, которая хранила воспоминания о детстве, о собственной жизни, о собственном «я».