IH-Пророк

Эпилог

С каждым врезающимся в неё ударом ботинок и приклада Сола понимала одно: зря она всё это сделала; одинокая, без подруг, без любимого жениха, лицо которого уже превратилось в кровавое месиво от ударов, она понимала, насколько слаба, насколько глупа, раз решилась на всё это. Ей был неизвестен молодой человек, висок которого светился красным, а его взгляд был беспристрастным, она смотрела на него сквозь пелену слёз и просьбу «просто убей меня».

Но он не убил «просто так»: было специальное задание — привести Ким Ёнсон живой и, может быть, даже невредимой, потому что то, что с ней сделают, заменит битьё ногами по её телу. После своеобразного сигнала Тэхён, а это именно он в последние пять минут измывался над лежащей девушкой, поднял её, закидывая на плечо, и совершил последний, контрольный выстрел в Чон Сока из пистолета, который вслед за этим засунул в кобуру. И хоть Главнокомандующий говорил, что сопротивленцев лучше всего оставить в живых всех, чтобы провести самое масштабное «стирание» в истории Города, большинство человек всё равно перебили с особой жестокостью, не делая разделение на мужчин и женщин, старых и молодых. Враг — значит, достоин только смерти, так и было вшито под корку шестерых человек, что шли с места побоища.

Радио Рабочей касты барахлило снова, но все: мужчины и женщины, дети и взрослые, с ужасом вслушивались в новости о жестоком подавлении нового бунта: шесть молодых парней справились с целой бандой, оставив на улице избитые тела с вынутым наружу духом, с кровью, разбрызганной по стенам домов и асфальту. Сейчас к зданию Восточной тюрьмы несли от силы десяток человек, сильно избитых, не сопротивляющихся, и во главе всех шёл Тэхён, на плече которого качалась и лила слёзы Ёнсон, утратившая вмиг былую себя и понявшая, как себя в последние секунды своей жизни чувствовала Хваса.

Да, она знала точно, что Ан Хеджин мертва — в тот самый момент, когда Нам Джун снял пистолет с предохранителя, взвёл курок и нажал на спусковой крючок, вынося себе мозг, пронзительный крик первого раненого товарища сотряс воздух, похожий на предсмертный крик близкой подруги. Смертельное оружие, которое было в руках Юнги, выстрелило, подарило одному человеку освобождение от жизни, которую он сам себе не выбирал, и теперь Ёнсон мучилась от боли как физической, так и моральной, ненавидя себя за всё. За все смерти, за бунт она понесёт наказание в соответствии с Законом, примет всё, чтобы закрыть глаза и больше никогда не очнуться, жить не хотелось в мире, где её подавляли, где она давилась сигаретами и плакала порой от неспособности как-то повлиять на Город.