О питомцах и птицах

32 3 0
                                    

   Сначала я пыталась держаться ближе к выходу из леса, бесцельно блуждая кругами вокруг толстых стволов вековых деревьев. Я не знала, как они называются. Длинные и могучие, тянутся вверх, раскидывая в разные стороны свои жуткие ветви, из которых исходило ещё больше ответвлённых конечностей, напоминающих человеские пальцы, только скрюченные. Из-за того как плотно стояли деревья, они соприкасались довольно редкими кронами и небо сквозь шуршащие от ветра, что кстати сейчас был сильным и холодным, листья проглядывалось только тёмными лоскутками. Звёзд сегодня видно не было, наверное из-за тумана.

Но мне надоело топтаться на месте. Эрлег в любом случае найдёт меня здесь где угодно. Поэтому я направилась глубже в чащу, стараясь держаться вдоль единственной дороги. Насвистывала нехитрый знакомый мотив, что пела моя мать моему маленькому брату, когда укачивала его перед сном. У матери был красивый нежный голос. Брат никогда не реагировал.

Может он не любил музыку? Он всегда был невероятно тихим ребёнком.

Кое-что заставило меня застыть на месте. Зрелище, завёрнутое в запах разложения, как... Как в обёрточную бумагу подарок. На очередном дереве самую низкую ветвь у основания обмотали верёвкой. Вообще ветви на стволе начинали распологаться довольно таки высоко, даже взрослый из моего города не смог бы дотянуться ни до одной из них. Верёвка спускалась вниз, но не намного. Там в петле была затянута шея девочки. Её белокурая голова на фоне мрачного пейзажа так ярко выделялась, что мне стало до лёгкого головокружения дурно. Я подошла ближе.
Под девочкой на земле растеклась огромная лужа ещё свежей крови. Я не заметила её сначала и запачкала сапоги, но это не страшно, ведь платье в порядке. Вокруг лужи валялись мёртвые воробьи и вороны, а ещё пара дроздов. Я взяла дрозда в руки. Он выглядел спящим, но я знала, что он давно труп. Желудок заныл, желудок зверел. Я могла его понять ⸺ он был пустым уже целых пять дней. Или шесть. Но я не съела птицу. Она была чистой, поэтому я прижала беднягу к груди, повторяя укачивающие движения матери.

Я задрала голову, рассматривая висельницу. Лицо было плохо видно с такой высоты, но я заметила на щеке большое родимое пятно, тёмное и расползшееся по бледной коже уродливой кляксой. На какой оно было щеке ⸺ на правой или на левой? Всегда путала эти понятия... Эти стороны? Светлые волосы эти такие красивые! Никогда не видела раньше людей с таким цветом. Будто. Будто, знаете... Солнечные лучи стали материальными, будто Боже взял эти лучи и превратил их в волосинки, а после воткнул в голову мёртвой незнакомки. Ну, тогда она не была мёртвой. Но и живой тоже, если подумать...
Она в длинном коричневом платье. Многие в Харвейле ходят в коричневом, это удобно. Одежда сливается с домами, с забором, с землёй и навозом. Но это платье не было крестьянским, а покрой не был бедным и простым. На конце подола даже были кружева, настоящие кружева! Белоснежный фартук, обвязанный вокруг не тонкой талии, тоже с кружевами! Перчатки! Дряная девчёнка могла себе позволить даже колготки и туфли с пряжками! И чего ей не жилось?! И кто она?!

В чаще ЭрлеяМесто, где живут истории. Откройте их для себя