Кубок Пряного Меда

Глава 10. Человечность (18+)

Если Княже решил, что напал на белорукую девку, то его ожидания ожиданиями станутся. Года не те, тело не то. И со зверьми водиться ходилось, а этот...

А этот полностью подтверждал людские говоры о ненасытности и жадности, в этом отношении точно, хоть народ и любил шутки шутить о мужской слабости в старческом возрасте. Но нет, Кощей пылал всей возможной силой, " мужская сила" твердела, ощущаясь через всю одежку, упираясь в живот, княже ростком был многим меня выше.

Изголодавшийся по людскому телу, он впивался губами в подобии поцелуя, желая напиться прикосновениями и чувствами, как воин, невидивший жены долгие годы.

Стоило лишь на секунду забыться, как волк мог освежевать не подавившись, но нападал то он если и не хищника, то точно на взрослого барана, готового дать отпор обнаглевшему зверю, как только тот переступит черту.

"А это тело симпатично" - подумалось мне, когда, воротник распахнулся, и взору была видна бледноватая кожа, так разительно не покрытая струптями и пятнами, даже глаза затуманились, забывая, чья то кожа, столь манящяя к себе.

Если мне и думалось, что исполнение супружеского долга будет вынужденным подставлением...
Сейчас же супружеский долг был похож на схватку, битву, и в этот раз никакой сук не помешает победить.

Битва развернулась на кровати, распыленная пыхом жара, от кровопролития ее раздиляло только оружие, не мечи и посахи, а руки, губы, тела. Темный повелитель навис надомной и казалось, закрывал весь свет в этом царстве.

Одежды на нем не осталось, все достоинство было обнажёнными, мое не лучше. Но он, забыться в тот момент было слишком просто, заставил меня желать эти руки, издевательски далёкие от меня. Они ласкали напряжённое тело, но не меня. Хотелось отомстить тем же, но не выходило.

Ладони то и дело оглаживали ствол, водя по нему, натирая так, что Кощей переставал дышать, лишь изредка тяжело выдыхая, не ляденые пары смерти, а жар перегретого тела.

Эта человечность привлекала, заставляя чувствовать дрожь по телу от длинных пальцев, впиваясь губами в близкие места. А они и не собирались делать более, так и не дотрагиваясь по сокровенного.

Так более продолжаться не могло, нутро желало расплавится металлом в печи, так и не создав формы. Кузнец обязан был взять все в опытные руки.

Рывком перевернувшись, меняясь положениями, нависая над красивым, покрасневшим, тяжело дышашим, мужчиной, я прикусил открывшуюся мне шею. Моя рука обхватила нас вместе, под сдавленный ох, и толкалась, исполняла танец.

От тренья становилось так приятно, разливая мед по венам. Хотелось большего, когда нахлынула вторая волна, унося вдаль, в море. Чужая рука заменила мою, пока что-то, непонятным порывом, не приблизило поясницу ближе, вжимая в князя.

Терпеть больше не было возможно. Третья волна оказалась последней перед штирлем, в глазах пробежались искры. Давно меня не заносило в чужие постели, когда взгляд прояснился, я понял, что Кощея тоже. Настолько расслабленным и потерянным, мне и не думалось увидеть в жизни.

Мне много что не думалось увидеть в жизни. Например одно ложе на двоих с Темным властителем, а тот сейчас казался важным и дорогим. Знал бы кто, что Бессмертный, может выглядеть столь беззащитным, насколько, что невольно хотелось защитить, прижать к себе, спрятать от подлого мира, забыв о том, что сам Кощей был последним, нуждающимся в опеке.

Помотав головой, я очнулся, увидев, что свет потух, закаты не были длинными в Темном княжестве, и в темноте, слабо, но все-таки видно, как взгляд приподнявщегося на локте князя мечется между окном и мной, с какой-то тоской, или с грустной радостью?... Кто Бессмертных этих разберёт, что с них сбудется, думают о чем-то мудром, или не очень по старости лет.

А мне? А мне лишь на подушку завалиться, чтобы завтра вновь подумать. Утро вечера мудренее.