Это не паразит.

Избавление от боли.

Стук в дверь больше не останавливал Гарри, но существо внутри него раздраженно зашевелилось от громкого шума. Предательский звук завихрений и щелчков исходил от множества различных замков и защелок на двери, отражаясь от стен комнаты на мгновение, прежде чем дверь распахнулась.

- "Вставай, урод, - донесся из коридора грубый голос Вернона, выплевывая последнее слово так, словно оно собиралось отравить его. - Тебе нужно заняться домашними делами и приготовить завтрак."

Гарри подождал, пока тяжелые шаги не стихли, и только тогда осмелился встать с койки.

Он рассеянно оделся, сосредоточившись на пауке, ползущем по деревянному полу.Одеться было несложно, потому что теперь уже нельзя было сказать, в какую сторону должна быть повернута его рубашка. Обычно это случалось вскоре после того, как Дадли надевал её.

Он не мог не остановиться на минуту и просто смотреть, как движется паук. Восьминогий арахнид мог свободно передвигаться и уходить, когда ему заблагорассудится. Он не мог не завидовать этому существу по этой причине.

"ЕДА."

Гарри слегка подпрыгнул, когда из его лопатки высунулся черный щупальцевидный отросток, быстро и ловко схвативший паука.

Гарри с благоговейным трепетом посмотрел на щупальце, а потом снова перевел взгляд на паука.Маленькая тварь боролась изо всех сил, и прежде чем Гарри успел подумать об этом всерьез, паук уже извивался у него во рту.

Не раздумывая ни секунды, Гарри откусил кусочек, наслаждаясь вкусом и текстурой паука, раздавленного его зубами.

Только сглотнув, Гарри по-настоящему задумался о том, что же он на самом деле сделал.

Чувства отвращения и ужаса, которых ожидал Гарри, не было, и, честно говоря, это его нисколько не беспокоило.

Может быть, дело было в чужеродном существе, с которым он делил тело, или, может быть, это был просто факт, что это было вкусно.

А может быть и то и другое вместе.

____________________________________________.

Гарри наблюдал, как ожог второй степени исчез, хоть не прошло и двух минут после того, как он получил его.

К счастью, тетя Петуния ушла сразу же после того, как второй раз за два дня положила его руку на плиту, иначе ему пришлось бы смириться с тем, что она считает его еще большим уродом.