Игла

АКТ ВТОРОЙ. АГОНИЯ

С тех пор, как отец Филип покинул город, забот у Тобиаса стало гораздо больше: все время и силы уходили на его обычные обязанности, к которым добавились воскресные службы и личные мессы для некоторых прихожан, что не могли посетить костел самостоятельно. Занятия в сиротском доме пришлось сократить до двух в неделю — то есть, до их обычного количества. Мальчики переживали и, по словам сестры Агаты, стали вести себя хуже.

Обида их была Тобиасу понятна и даже знакома — до того, как обрести Бога, он был всего лишь сиротой без отца и матери, оставленным у старенького костела в пригороде. До того, как вера заполнила его разум и чувства и превратила почти все помыслы в добродетель, Тобиас был обиженным ребенком.

А брошенные однажды дети всякий раз боялись, что их бросят снова. С каким упорством они рвались доказать, что никто им не нужен! — больше их злости на мир было только желание обрести дом.

Тобиас хотел бы, чтобы сироты из приюта при церкви нашли себя в вере, как он когда-то; он навещал их чаще обычного, если не был занят хлопотами в костеле, читал больше, учил наблюдать за миром не через призму своих эмоций — порой слишком горячих, чтобы не задевать ими мысли, — но с чистым разумом и холодной головой.

— Мальчики скучают, отец, — сказала сестра Агата, когда они прощались в последнюю среду. Тобиас кивнул.

— Понимаю. К сожалению, прихожане нуждаются во мне в данное время, и я не могу отлучаться надолго.

Произнося это, диакон чувствовал себя виноватым. Но едва он отошел от приюта дальше, чем за два дома, и поверх вины легко легло иное чувство — благостного удовлетворения. Тобиасу нравилась эта суматоха и занятость, Тобиасу по сердцу было нести службу самостоятельно и посещать дома немощных прихожан, чтобы прочитать им мессу, пусть и пахло в их домах прокисшим хлебом и старостью.

Да и вина за мальчиков чувствовалась в нем неправильная — это стыд за то, что не ощущал вины, прятался в глубине его сердца.

Он возвращался, огибая широкие улицы, — дни становились все теплее и идти в тяжелых одеждах под палящим солнцем было невыносимо. Тобиас сворачивал в длинные тени лип, проходил мимо заднего двора гостевого дома и иногда делал приличный крюк. Дом пани Савиковой стоял в стороне от основного пути диакона и между ним и домом пана Петшака, стоящим аккурат по дороге от приюта до костела, Тобиас всегда выбирал вдову.