волейбол!! // реакции // драбблы :;;🍜

a date with him.

заказ: Polly-san 🍜

!tw: бранные слова!

    •    Атсуму Мия.

   Пока он уже тридцатую минуту надевал шарф и завязывал шнурки на ботинках, ты стояла около остановки, коротая время наблюдением за голубями. Те ворковали и ели щедро разбросанные крошки, только иногда решаясь погреться на канализационном люке, потом опять приступая к трапезе. На улице уже выпал снег, белой простыней накрыв город и понизив температуру до -11. Прохожие проходили мимо, шмыгали носом, вытирали маленькие слезинки и поправляли съезжающую шапку, ковыляя в ботинках и тёплых куртках в три слоя одежды, будто большие капусточки.
   Сидящие рядом синицы сцепились, растягивая корку хлеба, но, она, как и твоё терпение, была вовсе не резиновая, так что вскоре угрожала порваться. Но, похоже, Мия решил это проверить, не появляясь на горизонте и не отвечая на смс-ки.
   Покрасневшие нос и руки давали о себе знать: их уже неприятно щипало и жгло от холода, так что, набирая номер этого придурка, ты уже готовила возмущённую речь с миллионом претензий.

— Да?— на другом конце провода раздался веселый голос.
— Пизда,— агрессивно выругавшись, не обращала внимание на удивленных прохожих, немного напугавшихся такого внезапного крика — Где тебя носит? Тридцать минут стою кукую, уже всё отморозила! На дворе, знаешь ли, не май месяц!— обращаясь так, будто он стоит перед тобой, активно жестикулировала спрятанной в рукав куртки и толстовки рукой.
— Чего? В смысле? Мы ж на три договаривались?— не понимал он.
   Вздохнув три раза, и, успокаивающе натирая переносицу, спокойно объясняешь:
— Атсуму Мия, дорогой идиот, придурок, я тебе, блять, вчера весь день напоминала чтобы ровно В ДВА ты стоял на остановке и пересчитывал мелочь на проезд.
— Понял. — тут же нервно сглотнув выпялил он.
— Пять минут.
— Десять, но я принесу с собой...— задумался — Мандарин. Сойдёт?
— Ладно. Десять минут, если придёшь позже - я пойду с твоим братом.
— Бегу.

  Из трубки сразу же раздались многообещающие гудки, ты спрятала телефон обратно в карман. Передернувшись, садишься на лавочку, грустно смотря на подъехавший к остановке автобус, на который вы с Тсуму должны были сесть. Цыкнув на его неорганизованность, корябаешь пальцем слезающий слой краски на старом дереве, смотря как один кусочек упал на снег, будто лепесток от цветка.
   Мимо проехал катафалк: да уж, пронеслась мысль, многообещающее начало дня. У кого-то, может быть, умер родственник, а вы собрались на свидание, гулять и веселиться, в то время как его родственники плачут над рубашкой, которую надевал погибший два дня назад. Очень грустно.
   Но вообще, на самом деле удивительно: живёшь, живёшь, всё у тебя хорошо, а где-то на другом концу земли родился ребёнок, или наоборот, как сейчас, умер человек. Столько людей, и у всех разная судьба. Кого-то сейчас бьют в подворотне, кто-то делает предложение, кто-то бьется в конвульсиях от передоза, кто-то пишет имя возлюбленного на оторванном куске бумажки... а кто-то профукал двадцать три секунды зеленого светофора и теперь бежит через всю улицу, пытаясь уложиться в оставшиеся семь.
   Наблюдая за тем, как он тяжело дышит, стоя перед тобой, зарываешься носом в шарф, пока он садится рядом. Волосы немного растрепались, куртка расстегнута, один шнурок на ботинке вот вот развяжется.